Лу открыла глаза. Она стояла одна на причале.
Вокруг во все стороны расстилалось гладкое, как зеркало, море, в котором отражалось опрокинутое чёрное небо. Ничто не тревожило тишину: ни ветерка, ни волн.
Только тёмная вода – и звёзды.
Лу никогда в жизни не видела столько звёзд. Иногда, зимними вечерами, когда крупными хлопьями шёл снег, она запрокидывала голову и представляла, что летит сквозь космос. Сейчас было почти так же, только взаправду.
Чем дольше она смотрела, тем яснее из безымянных небесных огней вырисовывались знакомые созвездия. Страницы памяти перелистывались сами собой: вот они с мамой лежат на лугу, и мама, подсвечивая себе телефоном, рисует в блокноте. Звёздный Орион у неё на листе красуется в поясе рестлера, потрясая огромными кулаками. Лебедь несёт на шее лягушку, которая мечтала увидеть мир. Семь звёзд складываются в ковш. «Вообще-то, это медведица, только у неё вон какой длинный хвост. Есть один миф про это, но там нечестно обошлись с девушкой, даже рассказывать его тебе не хочу. Давай лучше придумаем, что это тигрица? Или экскаватор». Лу, смеясь, подхватывает игру, и они выдумывают сказку про девочку-экскаватор, которая хотела вырыть котлован на месте джунглей, но когда подружилась с теми, кто там живёт, передумала.
Мама притягивает Лу к себе, и они лежат, вместе глядя вверх.
«Этому в школе не учат, – говорит мама, – но ты можешь выбрать себе любую звезду. Не знаю ни одной страны, в которой есть закон, что нельзя взять звезду и назвать её своей. Пользы с этого так себе, если ты не герой Экзюпери, но… Всё равно ведь приятно, правда? Даже когда не видишь её, но всё равно знаешь, что она где-то есть. В самую тёмную, самую пасмурную ночь… Твой собственный кусочек света в огромной Вселенной».
Свет.
Лу моргнула, возвращаясь в «сейчас».
Её собственный кусочек света – вместо того, который она по доброй воле подарила другу, хотя тот тогда ещё даже им не был, чтобы он смог попробовать заново. Выбрала носить внутри себя пустоту, чтобы тем, кто любит его, делать этого не пришлось.
Но разве пустота – это не место, освободившееся для чего-то ещё?
Пусть стать прежней у неё не получится, как и сказала Хельга. Если вставить в пустую бутылку свечу, она перестаёт быть бутылкой и становится фонарём, и это не значит, что она теперь хуже. Просто другая.
Мы меняемся. Мир меняется. Меняется вообще всё. Даже мёртвое распадается на простые части, из которых создаётся что-то новое.
Это не страшно.
Лу сделала несколько шагов по причалу. Доски, жалуясь, прогибались под ногами.
Ей не страшно.
Она выбрала свою звезду – та летела в бескрайнем космосе, далёкая, недостижимо высоко. Небо гляделось в морское зеркало, и в чёрной глубине светились тысячи тысяч огней.
Лу вдохнула, выдохнула, разбежалась – и нырнула.
Тёмная вода, солёная и горькая, сомкнулась вокруг неё. Лу слишком хорошо знала этот вкус. Она шла ко дну, как и прежде, вот только раньше она тонула, а теперь плыла.
Как будто ничего не изменилось. Как будто изменилось вообще всё.
Подводные звёзды мерцали в глубине, вторя своим небесным близнецам, и казалось, что до них придётся плыть вечность. Они не были просто отражениями – они сияли на самом деле. В настоящем мире Лу ни за что не хватило бы воздуха, но она была внутри самой себя, она спустилась в ад и прошла его насквозь, и её собственная реальность подчинялась её воле.
Чем ближе становились звёзды, тем больше боли причинял их свет. Они уже не казались крошечными светлячками на чёрном бархате. Когда Лу была маленькой, мама иногда вместо сказок рассказывала ей о космосе. Сколько Лу себя помнила, она знала, что звёзды – это не глупые пятиконечные штучки из детских книг, а гигантские шары огня. Ей всегда казалось, что это очень круто.
Её звезда была именно такой.
Пространство и расстояние сложились в безумное оригами, наслаиваясь друг на друга. Когда Лу подплыла к своей звезде, её можно было обхватить руками. Но одновременно Лу знала: этот золотисто-белый слепящий сгусток света в миллион раз больше её самой, он просто всё ещё очень далеко, хоть и совсем рядом. Она не смогла бы объяснить, как такое возможно. Ну и пусть. Сейчас объяснения не нужны.
Она нашла.
Лу протянула руки и обняла свою звезду, так крепко, как обнимала маму. Как мама обнимала её.
Свет пронизал её насквозь, проходя сквозь одежду и кожу, сквозь душу и плоть, стягивая рваную дыру пустоты у Лу внутри золотыми стежками лучей. На мгновение, которое длилось вечно, Лу стало нестерпимо ярко и горячо, и бесконечность света, розового сквозь веки, ослепила её, а потом…
Потом это кончилось, и всё, что Лу знала в тот момент, – это то, что ей очень нужно вдохнуть.
Она вырвалась на поверхность, судорожно хватая ртом воздух. Свинцово-серые волны захлёстывали её с головой. От холода Лу не чувствовала своего тела, промокшая куртка камнем тянула вниз, и вокруг не было ничего, кроме воды.
Лу успела подумать, что утонуть сейчас было бы поистине ироничным финалом, но тут её подхватили знакомые руки.
– Ингрид!.. – Открывать рот было большой ошибкой: Лу тут же глотнула воды и закашлялась, но теперь её держали, и было уже не страшно.
– Ты погляди, комки меха не соврали! – Ингрид, тюлень до пояса и человек выше его, рассмеялась и потянула Лу за собой. – Держись. Берег рядом.
Она вытащила Лу с глубины и помогла вскарабкаться на бетонные ступеньки. Обессилевшая, тяжело дыша, Лу свалилась прямо на них. Ингрид подхватила, пристроила её голову у себя на коленях, склонилась над Лу и крепко обняла.
– А, вот и шерстяные, – сообщила она, наконец её отпустив. – Это они сказали мне, где тебя встречать.
– Мя? – взволнованно спросили у Лу над ухом.
Их с Ингрид окружили полдюжины земляных кошек. Все они с тревогой рассматривали Лу, словно хотели убедиться, что она цела. Одна нежно ткнулась лбом ей в лицо и лизнула в нос шершавым языком.
Ингрид засмеялась и потрепала Лу по волосам:
– Всё потому, что ты у нас настоящее сокровище!
Мокрая до нитки, продрогшая, безумно уставшая, Лу чувствовала себя в безопасности. Она нашла выход, который никто не смог бы ей показать. Она вернулась. В самом деле вернулась, теперь она знала точно.
Просто лежать вот так на коленях у Ингрид было блаженством. Лу хотелось бы, чтобы это длилось вечность. Всё, о чём она сейчас мечтала, – это отдохнуть: видит Прежний Бог, она заслужила отдых. И всё же…
Нет. Ничего ещё не кончилось.
– Эмери задумал ужасную глупость, – сказала Лу. – Нужно… Нужно его спасать.
Ингрид шутливо закатила глаза:
– Да уж, только помогать драконам за просто так мне и не хватало! Хотя, впрочем, если это значит, что мы наконец сможем надавать этому Амароку по наглой волчьей морде… Так и быть. Я «за» всеми ластами.
Лу улыбнулась – и поняла, что не знает, где Эмери и как его искать. Если только он уже не…
Она запретила себе думать об этом.
– Нам опять нужен клубок, – сказала Лу. – Или что-нибудь типа того. Надо…
– Извини, – Ингрид прервала её без злости, но очень твёрдо, как говорят только о полностью решённых вещах, – но я свою шкурку больше не отдам. Без неё… В общем, нет. Прости.
– Тебе и не придётся, – вдруг заявил голос с верхней ступеньки.
Рик спустился к ним, освещая пасмурный день своей фирменной улыбкой, и бросил что-то прямо Ингрид в руки. Та машинально поймала уже знакомый Лу клубок толстых шерстяных ниток и уставилась на Рика с недоумением.
– Но как… – начала она.
Рик беззаботно пояснил:
– Я почему-то предполагал, что он может понадобиться вам снова. Поэтому, когда шёл отдавать его и забирать назад твою шкурку, подумал: дурить головы сильным мира сего – святое дело, разве нет? В традициях Робина Гуда. Короче говоря, я надеюсь, что Её Высочество пока не пойдёт лично проверять свои кладовые, потому что сейчас вместо шкуры сэлки там висит обычный гидрокостюм. Её безмозглые слуги вряд ли что-то заподозрят, а потом… ну, потом я верну всё на место, я ведь теперь хороший парень, верно?
Ингрид смотрела на него, сжимая клубок, и ничего не отвечала.
– Просто на случай, если вы не до конца поняли расклад: я пошёл на глупость, за которую меня могут превратить в жабу до конца моих дней, ну или просто испарить на месте, – всё тем же беззаботным тоном добавил Рик. – Думаю, уж за это-то я заслужил одно маленькое «спасибо»?
Ингрид, не глядя, сунула клубок Лу, шагнула к Рику и, взяв его за щёки, крепко поцеловала.
– Ты даже заслужил «спасибо» средних размеров, – отстранившись, сказала она.
Лу никогда ещё не видела Рика таким удивлённым.
– Так, сначала нам нужно высушить тебя, – деловито сказала Ингрид, повернувшись к Лу. – А потом найдём нашего дорогого господина ад-Мораана.
– Где он? – спросила Лу у клубка. В ответ у неё в голове как будто взорвался оглушительный фейерверк из телевизионных помех с включённым на максимум звуком.
– Ай! – Лу схватилась за виски, едва не выронив клубок в море.
Ингрид сочувственно поморщилась:
– Понятно. Он хорошо прячется, да? Научился на ошибках Амарока, не иначе. А что насчёт его дружка? Он должен что-то знать. Этот твой Сэл – как его, кстати, зовут на самом деле? Клубки любят полные имена.
– Сэллиан Этельгерд ад-Ириос, – сказала Лу, понятия не имея, как ей удалось это запомнить. Впрочем, поистине удивительным было даже не это, а кое-что ещё.
Клубок указывал вниз.
Глава четырнадцатая. Отойдите от края платформы
– Он в беде! – выдохнула Лу.
Рик вызвался поискать Эмери сам, чтобы не терять время, а Лу с Ингрид вдвоём неслись по городским улицам вслед за клубком, который длиннохвостой мышью убегал вперёд. Если бы не конец нити, зажатый у неё в кулаке, Лу давно бы потеряла его из виду. Стайка земляных кошек галопом летела рядом с ними, и рыжие ушки трепетали на бегу, как языки пламени.
– Не сомневаюсь: похоже, он мастер в неё попадать! – фыркнула Ингрид. – И всё-таки – почему ты так уверена?