хорошо? Вновь оказаться среди этих стен, которые целых полтора года прятали и защищали её от остального мира. Среди предметов, которым можно доверять: ведь они только то, чем кажутся, и ничего больше.
Магия – это чудесно, и всё-таки… Иногда возвращаться в обычный мир – это тоже своего рода волшебство.
Из крана била шумная струя, пахло средством для мытья посуды, и Лу вдруг почувствовала, что та ясность, которая снизошла на неё на площади, всё ещё с ней. Она помогала понять некоторые вещи, которые усталому мозгу было сложно ухватить и выразить словами, но эти вещи как будто многое объясняли.
Это как оптические иллюзии на картинках. Ты видишь на рисунке кролика, моргаешь – и он становится перевёрнутой вверх ногами уткой. Смотришь на свою неприятную злую тётку, а потом угол зрения меняется, совсем чуть-чуть – и она уже совсем другая. Лу впервые поняла: даже если Шерил сама, по доброй воле выбрала работать так много, это не отменяет того факта, что к концу дня она всё равно устаёт до смерти и усталость окрашивает мир в свои цвета. А ещё иногда бывает так, что ты знаешь, чего хочешь в жизни, или хотя бы думаешь, что знаешь, и вроде как держишь всё под контролем – а потом случается что-нибудь, из-за чего всё идёт наперекосяк. Как будто судьба нарочно бросает камень тебе на рельсы. Ещё небось и мерзко смеётся при этом.
Такие вещи – они вечно происходят как будто тебе назло. Чьи-то смерти, потери, болезни… и дети. Особенно если чужие.
– Тётя Шерил? – негромко окликнула Лу.
Та резко обернулась. Скрестила мокрые руки на груди:
– Ну?
Наверное, она ждала, что Лу станет оправдываться. Объяснять, где была. Или может, просто мечтала наконец домыть чёртову посуду и лечь спать. Завтра ей наверняка, как всегда, нужно вставать очень рано.
Лу глубоко вдохнула и сказала:
– Спасибо, что стала моим опекуном. Хоть меня и не было в твоих планах.
Заклинание Ингрид сработало. Руки тёти опустились. На мгновение в её глазах мелькнула растерянность, потом она отвела взгляд и снова отвернулась к раковине.
– Не могла же я отправить тебя в приют, – сказала она.
– Могла, – мягко возразила Лу. – В этом-то всё и дело.
Какое-то время они молчали. Тётя Шерил стояла неподвижно, так и не вернувшись к намыленным тарелкам.
Наконец она вздохнула и сказала:
– До чего же ты похожа на мать.
– П-правда? – Лу почувствовала себя так, будто где-то уже это слышала.
Тётя Шерил наконец сдалась. Бросила посуду, отошла к круглому кухонному столу и боком опустилась на стул.
– Да. Глаза у тебя точь-в-точь как у неё. Вроде серые, а на самом деле зелёные. Как море. – Она устало потёрла лицо. – Мы с Эмилией… не были близко знакомы. Виделись на разных кошмарных семейных сборищах, когда были подростками. Ну, на Новый год и всякие годовщины… Типа того. Знаешь, она не особо мне и нравилась. Казалась такой… легкомысленной. Несерьёзной. И всё же… Стоило ей появиться, и самое скучное застолье становилось чуточку светлей. Она потрясающе умела шутить. Любая глупая шутка из её уст звучала как самая забавная вещь на свете. Она только спрашивала, зачем цыплёнок переходит через дорогу, – и мы все уже катались со смеху… А ещё на Рождество наша бабка вручала всем книжки с праздничными гимнами и заставляла петь. Мы все, кому было меньше пятидесяти, их просто ненавидели, и только твоя мама… У неё никогда не было голоса оперной дивы, даже хотя бы поп-звезды. Но она начинала петь – и, клянусь, пока она не замолкала, я верила, что вокруг и правда время благодати и волшебства. Всё, что она делала, она словно делала… взаправду. От сердца. Тогда я не понимала, но… Теперь я знаю: такие люди – большая редкость. – Тётя Шерил подняла взгляд на Лу. – Прости. За всё это время я так ни разу и не сказала, что сожалею о твоей потере.
У Лу защипало в глазах.
– Спасибо, – сказала она. – Только… я её не теряла. То есть… Да, мне до сих пор очень больно и грустно, что её нет рядом… Но она – часть моей жизни. И это никуда не денется.
Тётя слабо улыбнулась:
– Я плохо знала Эмилию, но… Наверное, мне пора наконец получше узнать тебя? Как думаешь, может, нам стоит найти время… ну, скажем, в субботу? Выпить кофе и поболтать. Или сходить в какой-нибудь парк, или… Боже, я совсем не знаю, как в наше время налаживают контакт с детьми. Есть какие-нибудь пособия? Инструкции?
Лу искренне ответила на её улыбку. Наверное, им обеим придётся учиться на ходу, но это ничего. Она готова.
– Мы что-нибудь придумаем, – заверила она. – Я знаю одно место, где пекут потрясающие пирожки.
Эпилог. Должок
Жизнь текла своим чередом.
Время шло, и был звонкий хрупкий лёд на лужах, и последний день осени, и первый снег. Были новогодние огни в витринах, собачьи следы, вмёрзшие в схваченную морозом грязь, иней на железных оградах и выдохи, становящиеся облаками пара.
Было всё, что должно было быть – и ничего, чего быть не должно.
Лу казалось, что она долго спала и наконец сумела проснуться. Смешно – обычно книжные герои, наоборот, решают, что их волшебные приключения были не больше чем сном. Но у Лу с глаз словно сняли вуаль паутины, через которую почти ничего не было видно. Мир казался чисто отмытым, как после летнего дождя, и непривычно новым. Наверное, так бывает, когда впервые выходишь из дома после тяжёлой болезни.
Привычные вещи вокруг были такими же, как раньше – и в то же время совсем другими. Например, на следующий день после возвращения к своей обычной жизни Лу пошла в школу. Почему бы и нет? На дворе была среда, Шанди вылечила её на славу, так что Лу чувствовала себя хорошо, и ей не хотелось, чтобы у учителей были вопросы к тёте Шерил. За то короткое время, что Лу здесь не была, школа ничуть не стала красивее, но Лу вспомнила свой страшный сон про одиночество и пустоту – и простое кирпичное здание вдруг показалось ей прекрасным. В него спешили настоящие, живые дети, у которых впереди была вся жизнь. Многим не терпелось снова встретиться в классе с друзьями. Кому-то наверняка по-настоящему нравилась химия, или театральный кружок после уроков, или книжки из дополнительного списка, которые им посоветовал прочитать тот самый интересный и классный любимый учитель. Лу не понаслышке знала, что иногда школа бывает скучной, утомительной и несправедливой, но она вспоминала, сколько в ней случается и может случиться хорошего – и была готова её полюбить.
У ворот её окликнул смутно знакомый голос, и Лу увидела, что к ней спешит ошеломительная женщина в удивительно неуместном в девять утра платье из чёрных павлиньих перьев.
– Привет! – с искренней радостью поздоровалась подменыш. Должно быть, она повторила своё обличье с их прошлой встречи, чтобы Лу было легче её узнать. – А я тебя видела в новостях! Обалдеть! Ты уж как хочешь, а я всем растрезвоню, что подменяла тебя, пока ты там подвиги совершала! – Она окинула взглядом школьный двор. – И после всего, что было, ты серьёзно берёшь и идёшь в школу?! Вот это сила воли. Я бы не смогла. Но вообще-то ты всё правильно делаешь: без образования никуда, да? – Подменыш улыбнулась. – Слушай, я не буду тебя задерживать: мы же не хотим, чтобы ты на урок опоздала. Просто решила тебя подстеречь и сказать, что… ну, пока я была тобой, я не выдержала и завела тебе парочку приятельниц. Не близких подруг, конечно – какие там подруги за два дня! – но хотя бы чтобы было с кем сидеть в столовке, и всё такое. Рыжая – Кэрол, пухленькая – Одри, а в очках – Лотта. Они вроде довольно милые, так что, если хочешь, можешь продолжить с ними тусоваться – ну, или хотя бы не удивляйся тому, что они рады тебя видеть. Ну всё, дорогая, я побежала. Может, ещё как-нибудь увидимся, правда, не факт, что ты меня узнаешь. – Она захихикала, наклонилась с высоты нынешнего немалого роста, чтобы чмокнуть Лу в щёку золотыми губами, и деловито зацокала прочь на своих игольно-острых шпильках. Не успела Лу моргнуть – и подменыш затерялась среди прохожих: модель с обложки журнала уже стала кем-то другим.
Когда Лу вошла в класс, три девчонки на задних партах с улыбками замахали ей руками. В обед они сидели в кафетерии все вместе, и Лу слушала, как её новые подруги обсуждают сериалы, собак и вкус любимой газировки. Она сама говорила мало, но ей было приятно просто находиться с ними рядом, а ещё их шутки удивительно легко заставляли её хохотать во весь голос. Наверное, если людям кажутся смешными одни и те же вещи, это уже хороший старт?
Она больше никогда не обедала в школе одна.
После первого школьного дня у ворот её действительно дожидалась Ингрид. Гулять было холодно, и она сказала, что Рик предложил заглянуть в какую-то никому не известную секретную кофейню с лучшими пирожными в городе. Они сидели там втроём, Рик заплатил за латте со взбитыми сливками для обеих спутниц, и Лу вдруг поняла, что Ингрид не только выполняет с боем вырванное у неё обещание выпить с Риком кофе, но и, кажется, совершенно не возражает. Лу тоже сдержала слово – она рассказала им свою историю, всю от начала со странным сном про другой мир – до конца, который они видели сами.
Потом ей пришлось сделать это ещё трижды.
Первый раз был с Кэйукаем, которому она тоже обещала. Он готовил что-то у себя на кухне, а Лу, болтая ногами, сидела рядом на ящике из-под апельсинов и говорила, пока не заболело горло. Когда она дошла до битвы с кумо на заброшенном заводе, Кэйукай настолько погрузился в события, что у него убежало молоко, и Лу потом помогала ему оттирать плиту.
Второй раз случился в кабинете господина Беккенбауэра. После Сафо Лу не знала, можно ли доверять тому, кто занимает пост главы городского совета, но Беккенбауэр мягко и настойчиво дал ей понять, что для безопасности города ему очень важно быть в курсе. Лу до сих пор было страшно думать, что могло бы произойти, получи Амарок силу Эмери. Ей хотелось, чтобы, если подобное повторится снова, городской совет был готов, и поэтому Лу рассказала всё, как было. Поначалу она смущалась перед незнакомым важным мужчиной, а потом увидела в его глазах настоящее восхищение и сочувствие, и дальше стало легче.