– Мальвина… или Суок… Нет, лучше – Багира! Такая пантера в «Маугли», быстрая и гибкая.
– Прямо как ты! – заметила бабушка Рая. – На прогулке за тобой не угнаться.
Маруся вздохнула.
– Это на прогулке. А в школе постоянно говорят: «Зябликова, не спи!»
– Не может быть! – возмутилась бабушка Рая. – Неужели так и говорят? Ты же не спишь!
– Не сплю, – согласилась Маруся. – Просто я фантазировать люблю. Математичка объясняет новую тему, пишет на доске… Мы сейчас дроби проходим… Ну вот, пишет, а я представляю, что я в высокой башне, а меня дракон стережёт, зелёный. Математичка часто в зелёном платье в школу приходит… Я в окно смотрю, не идёт ли рыцарь меня спасать, а учительница снова: «Зябликова, не спи!»
Рыцарь, конечно, не появляется, у него там дела, наверное… Турниры, походы… А потом через два дня контрольная – бац! Знаете, как трудно без рыцаря контрольную писать?
– Знаю, – кивнула бабушка Рая.
– Ну вот, вы понимаете. А мама говорит, что я выдумываю.
Бабушка Рая погладила Марусю по волосам, поправила косички.
– Давай-ка с тобой чай попьём, – предложила бабушка Рая. – С крендельками! Я чайник поставлю, сейчас… И она ушла на кухню.
Послышалось позвякивание чашек, шум наливаемой воды. Маруся с любопытством рассматривала комнату. В углу – старенький шкаф, на стене у двери – книжные полки, а под ними круглый столик со швейной машинкой и ворохом пёстрых лоскутков.
Маруся подошла к столу и потрогала металлическую ручку машинки – холодная. Рядом стояла изящная туфелька: прозрачная, с тоненьким каблучком. «Туфелька Золушки!» – обрадовалась Маруся, но внимательно рассмотрев, поняла: это игольница. Внутри туфельки лежала поролоновая вставка по форме подошвы, куда втыкали иголки.
– Бабушка Рая, вы умеете шить? – спросила Маруся, заглядывая на кухню.
– Немного, – кивнула бабушка Рая. – Могу и тебя научить, если хочешь. Садись, будем чай пить, угощайся! – и показала на рогалики.
Маруся откусила один, а там абрикосовый джем. Вку-у-усный! Марусе даже мурлыкать захотелось от удовольствия. Бабушка Рая и маме отложила несколько.
– Придёт мама после работы, чай с рогаликами попьёт, порадуется, меня добрым словом вспомнит, – сказала бабушка Рая, укладывая выпечку в контейнер. Потом они долго болтали о котах и собаках, о приключениях, о разных вкусных вещах… Казалось, бабушка Рая забыла про Марусины проблемы со школой. Но позже, убирая со стола, она сказала:
– Ты «спишь», потому что тебе в школе неинтересно. Но ты обязательно проснёшься, Маруся, вот увидишь!
На ботанике рисовали строение листа. Маруся старательно срисовывала схему с учебника, но неожиданно на нарисованном листочке появилась маленькая бабушка Рая. Свесив крохотные ножки, она преспокойно смотрела на Марусю, улыбаясь. Бабушка-Дюймовочка. А под листочком, как под скамейкой, спрятались Рекс и Пуля.
– Зябликова, чем ты занимаешься? – возмутилась Александра Семёновна, заглянув в тетрадь. – По-твоему, так выглядит строение листа? Ты перепутала ботанику с рисованием!
– А что, что она нарисовала? – с любопытством спросила Ира.
Александра Семёновна захлопнула Марусину тетрадь и сухо ответила:
– К строению листа рисунок не относится, – и вернувшись к учительскому столу, добавила: – Дома переделай, пожалуйста. Жаль, что до сих пор не нашли учителя рисования, дети уже на ботанике рисуют…
– Зябликова с луны свалилась, вот и рисует. Они там, на луне, куку… – ехидно заметил Виктор Корнеев с последней парты.
Александра Семёновна посмотрела на него пристально и отчеканила:
– Корнеев, займись своими делами!
Правда в том, что Маруся действительно чувствовала себя в школе чужой. Может, Корнеев прав, про луну? Сидела Маруся на луне, сидела, стало ей скучно – бумс! – свалилась. А здесь ей не рады. Не любят земляне из пятого «б» лунатиков.
Жаль, что первые четыре года в школе быстро пролетели. Зинаида Степановна разговаривала тихо, называла их «ребятки». Когда класс шумел, она говорила:
– Там, в шкафу с книгами, живёт фея Тишина. Она любит читать сказки. А когда шумно, как читать? Будете шуметь – она нас покинет.
И «ребятки» тут же умолкали: кому понравится, если волшебная фея уйдёт? Класс был дружный. Когда Маруся забывала ручку, к ней на парту передавали сразу три запасные. А ещё в Марусином классе училась Наташа, они сидели вместе за первой партой. Только Маруся у окна, а Наташа прямо перед учительницей. На переменках вместе гуляли по коридору. Даже в столовой устраивались рядышком. Маруся выпивала Наташино молоко, потому что подруга его не любила. А Наташа спасала Марусю от ряженки.
Обе ходили в музыкальную школу. Но Маруся на фортепиано, а Наташа училась играть на скрипке.
Хорошо, когда есть подруга. Настоящая. Они почти никогда не ссорились. Только раз, когда Лёва подарил Марусе на Восьмое марта тюльпан, а Наташе не подарил. Конечно, Наташе было обидно. Но девочки быстро помирились и уже после праздников снова ходили вместе, как ни в чём не бывало.
После третьего класса Наташа уехала с родителями в другой город. Далеко. Конечно, они переписывались через соцсети и переговаривались по скайпу, но это не то. С Наташей нельзя было вместе гулять, да и секреты по скайпу не расскажешь.
А после четвёртого класса мама перевела Марусю в престижную гимназию. Девочку охотно взяли – одни пятёрки! Да и мама шепнула директрисе, что с удовольствием поможет школе.
И началась учёба в чужой гимназии с незнакомыми детьми… Они дружили, но не с Марусей. Сначала, бегая по этажам из кабинета в кабинет, Маруся ничего не замечала. Но позже стало ясно: ей не рады.
Вдобавок ко всем бедам начались проблемы с алгеброй. То ли Маруся плохо слушала на уроке, то ли учительница непонятно объясняла, но в дневнике прописались двойки. Красные жирные двойки-лебеди нахально тянули шеи к Марусе, как к родной. И маму огорчали. И Марусю.
Как оказалось, алгебра – не единственный сложный предмет. Внезапно всё стало сложным: ботаника, литература, русский… Даже физкультура. Там приходилось прыгать через козла. Как Маруся ни пыталась приручить «дикое животное», ничего не выходило. Страшно!
– Бежишь, подпрыгиваешь с опорой на руки и – оп! – перепрыгнула! – инструктировала Эльвира Валерьевна, энергично размахивая руками.
Маруся подбегала и останавливалась растерянно у козла под смешки одноклассников.
– Попробуй ещё раз! – настаивала учительница. – Ты неправильно ставишь руки. Надо вот так!
Эльвира Валерьевна подбегала к козлу и показывала правильное положение. Маруся пробовала и падала.
Кажется, первым дразнить Марусю начал Корнеев. В классе он играл роль своеобразного шута. Часть учителей называли его выскочкой, часть – клоуном, а Вите Корнееву просто нравилось, когда на него обращают внимание.
– Ха-ха, зяблики с козлами не дружат! – как-то сострил Корнеев.
Одноклассники оценили шутку и довольно загоготали. А Маруся заплакала. Она бы сдержалась, но до этого на третьем уроке получила тройку по изложению и язвительный комментарий классной о том, что Маруся портит показатели замечательной гимназии. Ещё раньше, на втором, накричала математичка. Она высказала предположение, что в старой школе Марусе рисовали пятёрки. Иначе как объяснить двойки и тройки сейчас – удивлялась Зоя Яковлевна. Для одного дня неприятностей было более чем достаточно. Конечно, плакать не стоило. Это раззадорило одноклассников.
– Зяблик сопли распустил, сопливый зяблик, ха-ха!
– Зяблик, не перелетай козла, козлёночком станешь…
Эльвира Валерьевна вмешалась, прикрикнув:
– А ну тихо! Устроили балаган! Двадцать минут до звонка: играем в баскетбол. Разделились на команды! Остальные – на скамейку запасных.
О Марусе забыли. Она села на край скамейки, вытерла слёзы, но они продолжали капать на синие физкультурные штаны. «Сейчас наплачу море солёное, – представляла Маруся. – И уплыву от вас на физкультурном мате. Вскарабкаетесь на шведскую стенку… Корнеев, наверное, на козла залезет быстрее всех… А Эльвира Валерьевна на подоконник… Будете просить, чтобы я вас спасла… Я, конечно, спасу, но потом всё равно уплыву… Эльвира Валерьевна будет кричать вслед: „Маша Зябликова, вернись!“ А я наплачу много-много, чтобы до моря хватило, и уплыву. Отправлюсь в плавание вокруг света. Установлю новый рекорд… И в гимназию не вернусь!»
Ни маме, ни бабушке Рае Маруся не рассказывала о школе. С мамой хотелось поговорить, но не получалось.
Она приходила поздно, заносила продукты и уставшую себя в прихожую и буквально падала от усталости. Маруся разбирала пакеты и разогревала ужин. И спать… А во время торопливого завтрака какие разговоры? Мама с дочкой передавали друг другу короткие будничные фразы: «в школе всё нормально?» – «да»; «передай, пожалуйста, сахарницу» – «держи»; «покорми Франтика» – «хорошо»; «не забудь сменку» – «ладно…»
С бабушкой Раей хотелось говорить о хорошем, а о школе не хотелось. Они гуляли с собаками, слушали по радио музыку, бабушка Рая учила Марусю шить.
Однажды, когда Маруся заглянула к ней после школы, бабушка Рая поманила её с хитрым видом в комнату:
– Смотри, что покажу!
На столе лежали куски тканей жёлтого, красного, голубого, оранжевого и сиреневого (бабушка Рая его обожала) цветов.
– Мои сокровища! Нашла в шкафу. Выбирай! Какой цвет тебе нравится? Будем шить маме подарок.
Маруся погладила ткань в оранжевые цветочки:
– Оранжевую! Можно?
– Конечно, можно, Маруськин. Смотри внимательно, как будем работать: вот так сложим, рисунком внутрь, видишь? Наметим мелом…
Работа закипела. Маруся аккуратно собирала ниткой детали будущего фартука, высунув от усердия язык. А потом они по очереди строчили на машинке. Холодная железная ручка швейной машинки нагрелась от их рук и старания. Иголка быстро-быстро опускалась на ткань, сшивая половинки, а машинка смешно тарахтела: тр-тр-тр. Маруся шила и радовалась оранжевым лоскуткам, ниткам в цвет, машинке и фартуку, появляющемуся на глазах.