– Девочки, начинаем! Освободите сцену! – потребовала светловолосая женщина в тёмно-синем костюме, ведущая концерта.
Вступление женщины-конферансье. Аплодисменты и тишина. Маруся, скинув за кулисами на стул пуховик, вышла первой. Свет ослепил на мгновение, Маруся прищурилась. Зал – большой чёрный овраг, но где-то там мама. От этой мысли тепло.
Маруся села, поправляя банкетку, начала играть Чайковского… Она забыла и о зрителях, и о сцене. Пальцы привычно бегали по клавишам, рождая музыку. А сама Маруся – где-то далеко. Не видела, с какой гордостью на неё смотрела мама из зала, как одобрительно кивала за кулисами Нонна Викторовна. Финальные аккорды. Маруся встала, поклонилась зрителям и поспешила за кулисы.
– Молодец, Маруся, не ударила в грязь лицом! Сыграла без помарок, поклониться в конце не забыла… Отлично выступила! Растёшь! – похвалила Нонна Викторовна, поймав её в коридоре. Улыбнулась, довольная Марусиным выступлением. И Маруся улыбнулась: не зря готовилась, репетировала каждый день.
Как здорово слушать, как тебя хвалят, впитывать тёплые слова каждой клеточкой… В гимназии Марусю не хвалили никогда.
На следующий день у Маруси заболело горло, но температуры не было, и мама велела идти в школу. Уже подходя к раздевалке, Маруся вспомнила, что забыла спортивную форму, а физкультура – вторым уроком. Придётся сидеть в зале.
Маруся сидела на скамеечке и наблюдала, как одноклассники играли в баскетбол. К концу урока почувствовала, что замёрзла. Брр! Как же холодно… Хорошо, что шарф взяла с собой – лежит в рюкзаке. Она прошла по краю спортзала и нырнула в раздевалку. У окна стояли Ира с Викой и Юлей и увлечённо что-то обрызгивали из баллончика. Что-то сильно знакомое. Маруся подошла ближе и поняла, что они раскрашивали её шарф. Серый с белыми полосками. Марусин шарф!!!
– Отдайте, это моё! – крикнула Маруся и задохнулась от гнева.
Как они посмели?! Залезли в её рюкзак, испортили вещь… Как они могли?
– О, Зябликова! – ухмыльнулась Вика, не выпуская шарф из рук. – А мы тебе помочь решили – раскрасить серые будни в розовый цвет!
– Отдайте немедленно! – потребовала Маруся, шагнув вперёд.
Ира с Юлей, бросив шарф, захихикали. А Вика, встав ногами на стул, размахивала шарфом, приговаривая:
– Потанцуй, Зябликова, потанцуй! Яркую жизнь нужно заслужить!
Маруся безуспешно тянулась, пытаясь отобрать шарф, а они весело смеялись. И Маруся поняла: не отдадут, просто издеваются. Взяла рюкзак, подобрала шапку с пола и вышла из раздевалки.
– Зябликова, ты куда? – кинула ей в спину Ира.
А Вика перебила:
– Пусть идёт, раз шуток не понимает…
Маруся зашла под лестницу первого этажа, уселась на рюкзак и закрыла лицо руками. Хотелось зареветь в голос, но нельзя, вдруг кто услышит. И Маруся всхлипывала, вытирая слёзы рукавом кофты.
«Как они могли так со мной поступить, как? Что я им сделала?» – спрашивала себя Маруся.
Прозвенел звонок с урока. Школа ожила, зашумела. После физкультуры – русский, у классной. Нельзя пропускать. Учительница обязательно позвонит маме. Маруся просидела перемену в укрытии, а после звонка отправилась на урок. Она столкнулась в дверях с классной.
– Зябликова, опаздываешь! – недовольно протянула Ираида Дмитриевна.
– Извините, – буркнула Маруся и прошла к своей парте.
На стуле лежал испорченный шарф. Казалось, он ухмылялся ядовито-розовыми пятнами, смеялся над Марусей. Другая бы на месте Маруси театрально воскликнула:
– О, Ираида Дмитриевна, кто-то разрисовал мой шарф, какой ужас!
Но Маруся так не могла. Она знала, что ябедничать нехорошо, – так говорили взрослые. А как поступать, когда тебя обижают, никто не объяснил.
Раньше Маруся с таким не сталкивалась. Она думала, если ты хорошо относишься к людям, то и к тебе люди будут относиться так же.
– Зябликова Маша, что ты там застыла? – прикрикнула Ираида Дмитриевна. – Садись, задерживаешь класс!
Маруся схватила шарф вытянутыми пальцами, словно боялась испачкаться, запихнула его в рюкзак и села. Ира с Викой в соседнем ряду многозначительно переглянулись.
– Начнём урок! – сказала классная. – Упражнения из домашнего задания все сделали?
Пятиклассники зашелестели страницами тетрадей и учебников. Маруся открыла учебник русского и посмотрела в окно. Там шёл снег. Четыре урока – и Маруся свободна. Надо подождать. Надо.
К счастью, освобождение произошло раньше – с последнего урока, с английского. Учительница заболела, и пятый «б» отпустили. Три последних урока были самыми трудными. Делать вид, что тебе всё равно, что тебя не задело, – трудно. Особенно если задело. После уроков Маруся первым делом выкинула шарф в мусорный бак в соседнем дворе. Нельзя, чтобы мама увидела.
Дома Марусю, как всегда, встретил кот Франтик. Он мяукал, урчал, тёрся о ноги… Всеми доступными способами показывал, как соскучился и рад видеть младшую хозяйку. Маруся переоделась, схватила Франтика в охапку и улеглась на диван. Кот вывернулся, помассировал лапками обивку дивана и, мурлыкая, устроился поудобнее среди диванных подушек.
– Что делать, Франтик? Ты же умный кот, скажи.
Кот посмотрел на Марусю и отвернулся.
– Не скажешь, – вздохнула Маруся, погладив Франтика по спинке. – Не знаешь, что такое школа? Повезло тебе.
Она обняла одну из диванных подушек и долго лежала калачиком, подтянув ноги к животу. Так теплее и уютнее. Если полежать, обняв подушку, становится чуточку легче. Маруся в это верила. Хорошо бы бабушка Рая поскорее вернулась домой из больницы… Они снова будут пить чай, гулять с собаками и разговаривать.
– Назло пожаловать! Чувствуйте себя ужасно! – произнёс автоматический голос из динамика.
Маруся огляделась. Огромная длиннющая комната, похожая на гараж. Примерно как четыре школьных спортзала. Груды вещей, и ни одного человека, кроме неё. Подошла к дивану. Ей захотелось присесть и отдохнуть, но едва она дотронулась рукой до подлокотника, как диван разломился на три части – тресь! хрясь! – и Маруся отпрянула, озираясь.
Странное место… Что она здесь делает? Надо позвонить маме, чтобы забрала отсюда! Маруся взяла со столика мобильный телефон и стала набирать мамин номер (Маруся знала его наизусть), но телефон оказался игрушечным.
Вместо цифр на экране высвечивались картинки. Пластмассовый корпус телефона треснул в двух местах, а кнопок не хватало – сломан. Маруся положила его обратно на столик. Столешница покосилась, одна из ножек стола со стуком упала на пол, следом грохнулся телефон. Маруся прошла дальше и увидела на коробке от старого телевизора чёрный пиджак без рукава, одну потёртую кроссовку и… Марусин серый шарф с ярко-розовыми пятнами. Маруся же его выкинула, как он здесь оказался? Вокруг Маруси стояли и лежали испорченные и сломанные вещи.
Шарф пошевелился, схватил чёрный пиджак, который тут же украсился ярко-розовыми кляксами. Пиджак провёл единственным рукавом по кроссовке, когда-то белой, и она тоже покрылась розовыми разводами. Не прошло и минуты, как всё вокруг стало ядовито-розовым.
Вещи зашевелились и медленно поползли к Марусе, гудя, воя и нашёптывая:
Мы тебя раскрасим,
Жизнь твою украсим!
Сломанным – привет!
Будни – в яркий цвет.
Воем-завываем,
Мы тебя сломаем!
Сломанным – привет!
Будни – в яркий цвет.
Маруся искала дверь, какой-нибудь выход, но ни окон, ни дверей не нашла. Одна дверь, впрочем, имелась, но высоко на потолке. Не добраться! «Сейчас испорченные вещи доползут до меня, и… я тоже сломаюсь, – поняла Маруся. – Нельзя этого допустить!» Она развернулась и громко крикнула от отчаяния:
– Ни с места! – она с удивлением увидела, что «сломанные» остановились, замерли и внимательно слушают. – Вы ошиблись, я не такая, как вы, я – целая! Настоящая. Меня нельзя сломать. Нельзя!
Тут же распахнулась дверь в потолке, и Маруся вылетела к морю. Волны приветствовали её тихой песней. Маруся летела, а ветер щекотал её пятки.
Она брыкалась, кувыркалась в воздухе, хихикая, и плюхнулась в тёплую воду, подняв фонтан брызг. Море обняло Марусю и принялось укачивать в солёных объятиях. Маруся отлично плавала – и когда научилась? – ныряла с дельфинами до тех пор, пока с берега не зазвенело.
– Звонят, – объяснил один из дельфинов. – Тебе пора.
Маруся поплыла к берегу и вынырнула из сна под звон будильника – утро.
Пятый «б» с классной руководительницей собрались в цирк. Маруся боялась идти с классом, но мама настояла, сказав, что в эту субботу она работает и Марусе будет скучно одной. По просьбе Ираиды Дмитриевны одноклассники построились во дворе школы парами. Без пары остались Витя Корнеев, Юля Иванова и Маруся.
– Иванова, встань в пару с Зябликовой! – сказала учительница.
– Я с ней не пойду, она воняет! – заявила Юля.
Классная изумлённо уставилась на неё:
– Что за глупости, Иванова?! Как тебе не стыдно так говорить?! Что у вас произошло с Зябликовой? Вы поссорились?
– Ничего. Можно я встану с Корнеевым?
Ираида Дмитриевна вздохнула. Из-за нелепого скандала класс мог опоздать в цирк, а билеты уже куплены. И она ответила:
– Хорошо. С Машей Зябликовой пойду я – в конце. А в начале мама Иры присмотрит за вами. Так, построились по парам, дорогу переходим аккуратно, ведём себя тихо.
Маруся шла рядом с классной, опустив голову. Наверное, надо было сказать: «Сама ты воняешь, Иванова!» – но Маруся так не могла. Она не умела ни огрызаться, ни драться.
Классная не понимала, что происходит. Она заметила усмешки девочек, слышала перешёптывания, видела поникшую Марусю (идём в цирк, а она как на похороны) и решила узнать суть конфликта.
– Маша, что случилось, ты можешь мне рассказать?
Маруся покачала головой.
– Не знаю, что у вас произошло, но надо помириться. У нас дружный класс… – неуверенно продолжила классная. – Много отличников и хорошистов. Нужно постараться влиться в коллектив, тебе с ними учиться…