И они засмеялись, лукаво переглядываясь.
Бабушка Рая посмотрела в телефон:
– Батюшки! Как время пролетело! Пора возвращаться…
Она позвала собак и пристегнула к ошейникам поводки:
– Маруся, тебе много задали?
– Нет, – при упоминании о школе Маруся нахохлилась и стала похожа на грустного воробышка.
– Марусь, что-то случилось? – с беспокойством спросила бабушка Рая.
– Да нет… – неуверенно ответила Маруся, но встретив серьёзный взгляд бабушки Раи, выдохнула:
– Меня в школе обижают.
– Мама знает? – поинтересовалась бабушка Рая.
– Нет, я не сказала. У неё много работы.
– Понятно… И что ты собираешься делать?
– Не знаю. Они хотят, чтобы я…
– Кто они? – нетерпеливо переспросила бабушка Рая.
– Девочки из класса… хотят, чтобы я ушла из гимназии.
Бабушка Рая помолчала, обдумывая слова Маруси. Собаки потянули поводки из её рук, не нагулялись.
– Ты же понимаешь, что это не девочки решают, кому где учиться? А что думают учителя? Директор? – спрашивает бабушка Рая.
– Они не знают. А узнают, ничего не будут делать. Их больше, и они против меня, – убеждённо сказала Маруся.
– Почему ты решила, что они против? – удивилась бабушка Рая.
– Я им не нравлюсь, не подхожу для их гимназии…
Они перешли дорогу. Маруся держала поводок Пули, а бабушка Рая поводки Рекса и Пончика. Развели собак по домам. Когда они подходили к своему подъезду, бабушка Рая спросила:
– Ты хочешь там учиться?
– Нет, мне там сразу не понравилось. Я в старую школу хочу.
– Так скажи об этом маме! Если можно выбирать, то учиться нужно в хорошем месте, с добрыми людьми.
– Она не поймёт. Знаете, сколько мама хлопотала, чтобы меня туда приняли? Мама уверена, что это лучшая школа в городе.
– Но не для тебя, – заметила бабушка Рая. – Да, запутанное дело… Маруся, послушай меня, поговори с мамой. Она поймёт, я уверена.
Они появились во дворе школы внезапно, из ниоткуда. Четверо. Обступили, не давая пройти. А Маруся была одна.
– Зябликова, вали из нашего класса! – потребовала Юля.
Маруся попыталась обойти Юлю, но Света с Ирой загородили проход.
– Ты нам надоела! – угрожающе прошипела Вика.
– Позоришь гимназию, – процедила Ира.
Маруся молчала, сжавшись под пальто.
– Вали, Зябликова, всем только лучше станет, поняла?! – подхватила Света.
И они ушли.
Марусю колотила дрожь, её впервые в жизни побили. Словами, но побили. Щёки горели, а руки были холодными. Она шла наугад, не понимая куда, словно забыла дорогу. Что же делать? Маме говорить нельзя: будет нервничать, переживать… Рюкзак сильнее обычного давил на плечи, скинуть бы… Как Юля сказала? Ах, да: «Вали из нашего класса!» Сколько ненависти в её голосе! Почему?
Маруся зашла в детский садик, куда ходила маленькой, бросила рюкзак на край песочницы, села на качели и стала легонько раскачиваться. Вперёд, назад… Вперёд, назад…
Старые качели протяжно заскрипели проржавевшими за осень-зиму креплениями. Марусе показалось, что она тоже очень старая. Почему в садике с ней дружили, вместе играли, а сейчас в школе относятся плохо? «Мама так радовалась, когда перевела меня в гимназию. Зря радовалась, не получилась из меня гимназистка», – подумала Маруся и всхлипнула. Она сидела на качелях, пока на прогулку не вышли малыши из садика. Тогда Маруся подобрала рюкзак и побрела домой.
У дома на неё навалилась усталость и сильно заболела голова. Маруся присела на скамейку отдохнуть и еле встала. «Что со мной?» – испугалась она.
Пикнул домофон. Маруся зашла в подъезд, с трудом переставляя ноги. «Заглянуть к бабушке Рае? Нет, пойду домой». Второй этаж… третий… четвёртый, наконец… Открыла дверь, захлопнула за собой. Сбросила рюкзак, скинула пуховик, ботинки, прошла на кухню, выпила две кружки воды и рухнула на мамин диван в гостиной. Спа-а-ать…
Заболела! Ура! Маруся лежала в постели, ждала врача и радовалась возможности не идти в школу. Наконец можно быть собой, а не делать вид, что всё в порядке. Две недели без школы – настоящий подарок! Мама взяла больничный на работе на пару дней и забегала в комнату то с морсом, то с чаем.
Маруся лежала под одеялом и представляла, что она – полярник. Любимая в детстве игра: воет метель, наметая огромные сугробы, а храбрый полярник идёт вперёд осваивать север. Когда Маруся была маленькой, она с увлечением рыла ходы под одеялом в компании верного плюшевого хаски. А сейчас просто лежала в уютном одеяле, как в сугробе, и радовалась. Но недолго. В комнату заглянула мама с дневником в руках. Лицо её выражало озабоченность.
– Маруся, я тут полистала дневник… Видимо, нужен репетитор по алгебре. Сами не справляемся. Я поищу, – сказала мама.
– Не справляемся, – эхом отозвалась Маруся. – Может, вернёмся в старую школу? Там я справлялась.
Мама села рядом с Марусей на край кровати и возмущённо посмотрела на дочь:
– Да ты что?! Нельзя так быстро сдаваться, Маруся! Мир не любит трусов и слабаков!
– А он вообще кого-нибудь любит, этот мир? – вздохнула Маруся.
Мама, не ответив, притянула Марусю к себе и поцеловала в макушку.
Они просидели несколько минут, а потом мама спросила:
– Неужели тебе там не интересно?
– Мама, извини, но я хочу в старую школу, – выдохнула Маруся.
Мама посмотрела внимательно на Марусю, погрустнела и сказала:
– Так, выкладывай!
Может, виновата простуда, а может, Маруся устала, но она рассказала всё. Про математичку, про классную, про бутерброды с горчицей, про девочек и… про шарф.
Мама, красная как рак, сидела, не отрывая глаз от Маруси, и слушала. Когда Маруся замолчала, мама порывисто обняла дочь, словно защищая.
– Почему ты мне ничего не говорила? Почему?
– Я решила, что-нибудь придумаю… Ты работала…
– Я – твоя мама, Маруся! Я обязана тебя защищать!
Мама взяла телефон и решительно заявила:
– Поговорю с классной! Как её зовут, забыла?
– Ираида Дмитриевна. Мама, она ничего не будет делать. Те девочки хорошо учатся и со всеми дружат. Давай просто уйдём, а?
– Но так же нельзя! – возмутилась мама. – Нельзя обижать человека только потому, что он не нравится! И вообще обижать людей нельзя! Я позвоню.
Мама с телефоном ушла на кухню и закрыла за собой дверь. Маруся слышала взволнованный мамин голос, но что именно она говорила, не уловила. Мама долго разговаривала, а когда, наконец, вышла, обняла Марусю и сказала тихо:
– Не волнуйся, дочка, больше они тебя не обидят. Обещаю.
– Значит, я могу вернуться в старую школу? Ну пожалуйста, мам? Вернусь?
Мама посмотрела на Марусю, словно видела её в первый раз, обняла и ответила:
– Конечно, если хочешь.
После разговора с Марусиной мамой Ираида Дмитриевна позвонила родителям Иры, Вики и Юли. Корнееву тоже досталось, хотя и по касательной. Школьный психолог навестила пятый «б», пообщалась с учениками, классной руководительницей, учителями. Но результатом его блестящей работы были не извинения обидчиков, а следующие выводы:
1. Пятый «б» дружный класс. Никто никогда никого не обижал. Пока не появилась Маша Зябликова.
2. Девочка не тянула программу гимназии, пришла из слабой школы.
3. У девочки неполная семья. Что же вы хотите?! У девочки психологические проблемы, она нелюдима, легко расстраивается, плачет. На уроках отвлекается, рисует в тетрадках.
4. Девочка плохо учится. Непонятно, как она умудрялась получать в предыдущей школе пятёрки. Видимо, предыдущая школа очень и очень слабая.
5. Девочка не прикладывала никаких усилий по установлению дружеских связей с одноклассниками.
6. Девочка не рассказала о проблеме ни школьному психологу, ни классной руководительнице с директором.
Ниже психолог прилагал характеристики Маруси от учителей, и все они пестрели словами «неусидчива», «медлительна», «замкнута», «спит на уроках».
И, конечно же, крупными буквами внизу:
ТРЕБУЕТСЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ ПСИХОЛОГА.
Мама пришла к школьному психологу – одна, без Маруси. В кабинете её ждала худая блондинка в строгом сером платье. На шее у неё красовался шёлковый платок. Психолог пригласила маму сесть в кресло напротив.
Дело о переходе в другую школу было решено. Но мама считала: возможно, учителя не понимают, что происходило. А происходила травля. Настоящая травля одного ребёнка другими детьми. Мама ждала обещаний разобраться, извинений… Но услышала совсем не то, чего ожидала. Ей сказали: «это же дети», «они просто шутили».
– И вообще, – заявила психолог, посмотрев на часы. – В гимназии учатся замечательные детки, все развитые и способные, дружат. И к Маше нормально относились и учителя, и одноклассники.
– Дочери угрожали, – сказала мама.
– Она вам так сказала? – со спокойной улыбкой спросила психолог.
– Да! И я ей верю, – ответила мама, выделив «верю».
Психолог поиграла ручкой на столе:
– Девочку не били, не обижали… Подшучивали, возраст такой, они друг над другом подшучивают. Ничего криминального. Не делайте из мухи слона!
– А шарф? – устало спросила мама.
– Какой шарф? – невинно поинтересовалась психолог.
– Шарф моей дочери, который забрызгали несмываемой краской из баллончика… Его пришлось выбросить.
Психолог развела руками и сказала, казалось, искренне веря в то, что говорит:
– Дети играли, не нужно делать из мухи слона, мамочка! Нужно доверять миру, улыбаться ему!
Тут мама не выдержала, подскочила к психологу и сорвала с её шеи шёлковый платок. Размахивая им, она крикнула психологу:
– Ну, что же вы не радуетесь миру? «Нужно доверять миру, улыбаться ему!»
– Что вы себе позволяете? – взвизгнула психолог, побледнев. – Я позову охранника!
Она подняла трубку телефона к уху, набрала быстро номер:
– Валера! Тут неадекватная мамочка… да-да, эта…
– Не беспокойтесь, – холодно сказала мама. – Я уже ухожу. Всего лишь показала, как вели себя ваши «чудесные детки». И заметьте, я без баллончика с краской!