— Ага, Ларгиса может, — поскучнел вроде бы неунывающий Маргат, — Ты, — понизил он голос, — переночевать у нас хочешь?
— Имею такое желание, — осторожно сказал я, понимая, что мимо церберши и мышь не пролетит и птица не проползет. И приходит ко мне расплата за воровство в библиотеке и ночевать мне сегодня на улице…
Не хочуу!
— Не боись, — подмигнул мне студент, — Как у тебя с верхолазаньем?
Влезть по связанным одеялам на второй этаж — уже звучит достаточно стремно, а если учесть, что потолки в здании, похоже, высоченные и подоконник второго этажа находится на уровне чуть ли не третьего этажа стандартной пятиэтажки…
Успокаивает одно: лазаю я действительно неплохо. Маргат поклялся, что они уже тыщу раз так делали и почти никто не падал. «Почти», конечно, настораживало, но парень уверил, что падения происходили только из-за внезапной усталости «альпиниста», вызванной повышенным содержанием этанола[8] в крови.
Эхма…
Я подпрыгнул, ухватился за «канат» и полез, насвистывая «Если друг оказался вдруг…». Уголок делать не стал, я все-таки не Волк из мультика?[9]), но взобрался достаточно быстро. Следом мы с Маргатом втянули одеяла, к хвосту которых был привязан мой чемодан.
Ну, вот я и в общаге.
— Есть будешь? — студент кивнул на стоявшую на столе сковороду с картошкой.
Желудок громко квакнул, намекая, что если я откажусь, то он вылезет и задушит меня. Сами понимаете, пришлось согласиться.
— А… мням… — прожевал я, — Кайман и Аркон?
— Кайман ночует у подружки, — Маргат выровнял погнувшуюся в процессе алюминиевую вилку, — а Аркон придет поздно: он у тетки в гостях. Ешь, не стесняйся.
При слове «подружка» каким-то странным извивом мысли я вспомнил о том, что не мылся уже дней… много.
— Маграт, я, конечно, понимаю, что наглею, но… У вас можно помыться?
— Есть душ в подвале…
Хорошо.
— … но он только холодный.
Пло… да нет, тоже хорошо. Мне уже все равно, мне лишь бы помыться. И еще постираться. И… у-ах-хах… поспать…
Маграт ускакал к вахтерше просить ключ от душевой, а я вспомнил, что в моем чемоданчике завалялся кусок сала. Надо внести свой общий вклад, а то чувствовать себя попрошайкой-паразитом… неприятно.
Я положил сало на стол, обернул трофейную книгу в остатки газеты (чтобы не возникало вопросов, зачем талганец читает книгу про талганцев. Нет, я, конечно, отвечу, но без лишних вопросов — лучше). А так — может, я учебник штудирую, к экзаменам готовлюсь? Вон, стопка учебников в газетной обертке на тумбочке лежит…
А рядом с учебниками — тонкая темно-синяя книжечка. С надписью «Студенческий билет».
Машинально я открыл его. «Кайман Машаров». И фотография. Неудавшаяся, бледная, из нее можно понять, что товарищ Машаров — человек, и у него есть да глаза и рот (вот с носом уже неясно).
Эх, мне бы такой билетик…
Во-первых, сразу режется пополам цена билета на поездах, а во-вторых — какой-никакой документ. Удостоверение личности. Уже можно не бояться ментов…
Может…?
Нет.
Я решительно закрыл студак и положил его обратно. Нет. Это даже не книгу из библиотеки тырить, красть у тех, кто тебя приютил — это подлость.
Какая-то промелькнувшая мыслишка щекотала мозг, как тоненький волосок. Что-то… Что-то…
О чем-то я подумал…
Стоп.
«Был бы у меня такой билетик».
А ведь я могу его получить. Для этого достаточно только сдать вступительные экзамены в вуз.
[1]Нет. В Дагестане живет множество разных народов: аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы, табасараны — и это только самые крупные
[2]Самые крупные города Дагестана. А Дербент — самый древний город России — больше 2 тысяч лет.
[3]«Развлекая — поучать» — принцип Мольера, а расширенно — Возрождения вообще. Герой путает. Впрочем, советская литература этому принципу следовала
[4]майора Пронина, конечно. Герой шутит, намекая на то, что здешние аналоги исторических личностей СССР носят другие фамилии
[5]Как известно, самурай без меча во всем подобен самураю с мечом. Только без меча
[6] золовка — сестра мужа. Понятно, что у мужчины ее быть не может. Герой шутит.
[7] вахта, если кто вдруг не курсе — место, где находится дежурный сторож на входе в общежитие
[8] этанол — химическое название этилового спирта. Дальше мысль пояснять?
[9] в 1 серии «Ну, погоди!» Волк лезет по веревке вверх, насвистывая песню Высоцкого «Если друг оказался вдруг…» (на самом деле — «Песня о друге») и при этом выпендривается, делая «уголок» — поднимается только на руках, держа ноги перпендикулярно канату. Герой так выделываться не стал, но спеть Высоцкого — это святое для любого попаданца
Глава 15
— А это правда, что вы крокодилов ловите и ихние хвосты вялите, что потом — под пиво?
— Да не, вранье, конечно. Это ж надо придумать — крокодильи хвосты вялим! Их же… этта… жрать невозможно будет! Коптим мы их. А потом… этта… под пиво.
Расспросы о талганском житье-бытье, которых я ожидал вечером и которых, надо признать побаивался, оказались вполне себе безобидными. Ни Маргат, ни появившийся ближе к ночи довольный как питон Аркон, понятия не имели, что у нас там в Талгане творится. Или правильно говорить «на Талгане»? Честно говоря, бог его знает, потом свою книжку-справочник листану. Надеюсь, всем по барабану, как оно правильнее — «в» или «на»…
Так вот, ребята ничего не знали, так что можно им было вешать на уши любую ерунду, лишь бы позабавнее. Судя по вопросам — вяленая крокодилятина, это надо же додуматься… — другие талганцы поступали точно так же, примерно, как в нашем мире — сибиряки, с удовольствием рассказывающие байки про медведей на улицах Красноярска.
Главное, все-таки на реального «земляка» не напороться.
Мало-помалу, я вжился в образ и, рассказывая о «своей» жизни, прямо-таки видел «родной» дом: на краю поселка, обитый досками, крашеный темно-бурым суриком, с небольшими, я бы даже сказал — крохотными окошками. Вкруг дома — забор типа плетень, на одном из колов висит небольшой чугунок без дна и висит он там, сколько себя помню. Рядом с домом — небольшой сарайчик, с низкой и маленькой дверцей — ей-богу, в городских квартирах окна больше! — в котором живут шальные, вечно орущие и бегающие куры, и похрюкивает здоровенный боров — не хряк, нет[1] — которого отец грозится застрелить из ружья, потому что никто не берется колоть эту зверюгу. Чуть дальше, на берегу небольшого ручейка — банька. А за ней — лес. Джунгли то бишь.
Я ж из джунглей, типа.
Образ моей жизни, который я потихоньку излагаю ребятам, наполовину взят из краденой в библиотеке книжки, а наполовину — из жизненного опыта. Думаете, я никогда в деревне не жил?
— Погоди-ка… — внезапно повернулся на скрипнувшей кровати Аркон, — какие санки?
Какие санки? Ой, блин… Мы уже лежали в койках, меня, видимо, потихоньку накрывал сон, поэтому за рассказом я особо не следил, поэтому в перечне того, что рухнуло мне на голову в темноте, каким-то образом вплелись санки из моего реального жизненного опыта. Санки, которым, как бы нечего делать в деревушке посреди джунглей.
— Как это какие? — недоуменным голосом спросил я, мол, как это можно не понимать такой простой вещи? — Обычные, деревянные.
— У вас же там снега нет.
— А, снега… У нас… этта… трава есть. Мы на санках тяжелые грузы таскаем. Крокодилов, например. Когда поймаем.
Парни посмеялись, Маграт начал рассказывать свою историю, про то, как он на охоте…
Нет, глаза реально слипаются!
Душ, в который я прокрался — чтобы не попасться на глаза зловещей вахтерше — был не такой холодный, как можно было подумать по словам Маргата. Он был просто капец какой холодный! Такое чувство, что воду в него качали не из водопровода, а прямо из реки. Причем из горной.
Дольше нескольких секунд под прямо-таки режущими струями выдержать было невозможно. Но мыться-то надо! Поэтому процесс помытья выглядел так: запрыгнуть под поток воды из душевой головки, продержаться пару секунд, выскочить с криками «Ух! Ах! Уй, блин, что ж так холодно-то!», намылиться мочалкой — или намылить волосы — запрыгнуть под душ, продержаться пару секунд, пока вода смывает мыло, выскочить с криками… Через несколько итераций я был чистый как стеклышко и синий, как советская магазинная курица — которых я, кстати, в магазине и не видел.
Растерся докрасна одолженным у студентов полотенцем и ощутил желание жить… и сильное желание спать. Хотя, казалось бы, такой душик должен был отбить мне тягу ко сну суток на трое. А вот фиг.
Заодно я простирнул свои… кхм… предметы одежды, требующие стирки. Нет, тут, по словам Маргата, была постирочная, но, во-первых, так стопроцентно была такая же холоднющая вода, во-вторых там не менее стопроцентно терлась пара-тройка стирающих студентов и, хотя риск был и небольшой, кто-то из них мог заинтересоваться незнакомой бородатой рожей и стукануть вахтерше. А в душ точно никто не полезет. Кроме такого же сумасшедшего, вроде меня. А с ума, как известно, поодиночке сходят. Это только гриппом вместе, болеют.
Кстати, не подцепить бы какую-нибудь простуду…
С простудой обошлись сурово — Маграт провел меня в комнату, напоил горячим чаем из огромного чайника, латунного, когда-то, видимо золотистого, а сейчас — золотисто-черного, с хитро изогнутым носиком. Кружка была не менее внушительная: алюминиевая, солдатская с клеймом на кружке «МВС ОРС 1083»[2] и уже привычной пентаграммой. Чай из нее казался черным, как деготь, крепким, сладким и пах металлом и еще почему-то детством. Хотя в детстве у меня такой кружки не было.
Я отогрелся, тут появился Аркон, знакомство и рассказ о том, что я здесь делаю, пошли по второму кругу, сон не то, чтобы прошел, просто притаился, чтобы нанести мне коварный удар в спину.
Санками.
Маргат не выдержал и зевнул. Я зевнул следом. Аркон, судя по звукам, доносящимся из темноты, крепился изо всех сил, но в итоге его зевок оказался самым душераздирающим.