Почему мы расстались «к счастью»? Уж больно меня эта компания расслабляла. Еще немного — и мне было бы тяжело вернуться в мой, уже привычный, режим бродячего перекати-поля. Глядя на таких хороших людей, я бы не смог победить позывы своей совести…
Так, хватит. Я сижу на лавочке на привокзальной площади, и хотя со стороны я выгляжу как обычный деревенский житель, который кого-то ждет, на самом деле я — волк в засаде. Или у волков нет обыкновения устраивать засады? А у кого есть? У котов? Кот в засаде? Или тигр? Да нет, какой из меня тигр… Но и кот из меня паршивый…
Тьфу ты. Хватит погружаться в бездну ассоциаций, вон, очередная вероятная жертва идет.
Я привстал… и плюхнулся обратно на лавку.
К озиравшемуся парнишке подбежали какие-то люди, может быть родственники, может — друзья. Короче говоря — не мой клиент.
Мне нужен одинокий человек… В последний раз пискнула задушенная совесть. Мне нужны документы.
Сижу здесь у же с самого утра и мои кудри могу скоро примелькаться[4] (даже несмотря на то, что у меня нет никаких кудрей). Мимо прошло уже несколько сотен человек — нет, я не считал, это так, примерные прикидки — и из них под мои цели подходили всего-то трое человек.
Кто мне нужен?
А) молодой парень
Б) одинокий
В) с чемоданом.
Например, вот такой, какой только что вышел из дверей железнодорожного вокзала…
Молодой, на вид лет восемнадцати, или даже чуть старше — то есть на вид почти мой ровесник — шатен, почти как я — редкая бородка, такая, какие отрастают у молодых мальчишек, непременно желающих казаться старше, клетчатая красно-черная рубашка, мятые черные штаны, накинутый на плечи распахнутый черный же пиджак — и это в такую жарищу — непременная талганская тюбетейка, из-под которой спадают на воротник длинные волосы, на ногах — начищенные до блеска сапоги.
Почти мой двойник.
Даже фанерный чемодан точь-в-точь как у меня. Правда, вот прямо сейчас чемодана со мной нет, он спрятан в надежном месте неподалеку от города. Зачем? Потому что человек с ДВУМЯ чемоданами как-то бросается в глаза. По крайней мере — здесь и сейчас. Нет у здешних людей столько вещей, чтобы прямо несколько чемоданищ таскать. Скорее, как в анекдоте про бедного актера: «А в чем же я тогда поеду?»[5].
Подходит к нему кто-то встречающий? Нет… Парнишка озирается, явно пытаясь сориентироваться, куда идти дальше. Неместный…
Есть соответствие.
Вперед.
Я поднялся с лавки и лениво зашагал… нет, не в сторону парня, наша встреча должна показаться случайной. Поэтому двинулся я по длинной дуге, заходя со спины. По которой его и хлопнул:
— Привет, Ершан!
Парень обернулся:
— Привет, этта… А откуда ты меня знаешь?
Ого. Еще и тезка. Если всё выгорит — не придется привыкать к новому имени.
— Да нет, братишка, извини, обознался я. Со спины на тебя посмотреть — вылитый Ершан Трынкин, еще бы усы тебе и вообще не отличишь…[6]
Угомонись. Болтаешь, частишь — нервничаешь… Запомнишься, а это лишнее.
Парень неожиданно смутился, неловко пригладил ногтем большого пальца свои чахлые перышки, которые гордого звания усов, честное слово, и вправду не заслуживали.
— Поступаешь? — небрежно бросил я, как бы желая поддержать случайно завязавшийся разговор.
— Да… — парень махнул рукой, — Отец сказал. А я, этта, не хочу, если честно.
— Документы хоть собрал?
Небрежный, ленивый, совершенно пустой вопрос… А внутри меня все сжалось: от ответа на него зависел успех всей операции.
— Да… — парень толкнул ногой чемодан, — И вещи собрал, чтобы, этта, сразу в общежитие поселиться.
Есть! Осталась последняя проверка.
— Деньги надежно держишь? А то был у одного моего знакомого случай: в автобусе, этта, из кармана вытащили.
Как легко у меня талганское «этта» слетело с языка: или вживаюсь в роль или тезка заразил меня.
Тезка невольно дернул рукой к сердцу, не в смысле, что его случайно схватил сердечный приступ, а явно для того, чтобы проверить, на месте ли деньги, лежащие во внутреннем кармане.
И снова — есть!
Этот разговор я повторял уже в четвертый раз и только сейчас сошлись все звезды в нужную конфигурацию. Первый выбранный мной в жертвы оказался местным, который ехал из гостей, никуда поступать не собирался и, естественно, никаких документов не имел. Второй держал документы в чемодане, но, раззява, и деньги положил туда же. Понятно, что после упоминания о карманниках он вцепится в свое имущество и не оторвется от него до самого общежития. Да и, честно говоря, не хотелось лишать его И документов И денег. По себе знаю — тоскливо, пусть хоть деньги на билет домой останутся… Третий, наоборот, деньги вместе с документами сложил в один карман, а я не настолько уверен в своих талантах к карманной тяге, чтобы попытаться достать их оттуда. Вернее, я в своих талантах был уверен твердо. Твердо уверен, что ничего у меня не выйдет.
А вот увести чемодан — дело гораздо более простое…
По крайней мере — мне так кажется. Другого выхода у меня все равно нет.
— Ладно, Ершан, бывай. Удачи! — я подмигнул и пошел в сторону вокзала. Отошел шагов на двадцать, бросил быстрый взгляд через спину.
Тезка все еще стоял столбом, растерянно щупая деньги в пиджаке. Наверное, я сильно впечатлил его историей про воров.
Настолько, что, когда он все же двинулся к автобусной остановке — чемодан остался сиротливо стоять посреди пыльной площади.
[1] В нашем мире борщ с фасолью назывался ленинградским. То есть, названым в честь города, который назвали в честь Ленина, аналогом которого и является Афосин.
[2] Автор таких борщей тоже не помнит. Хотя сталинским борщом в Интернете называли рецептуру борща для бойцов РККА
[3] В нашем мире такой необычный поселок тоже существовал (и существует, принадлежит действительно Азербайджану). Все, что планируется в нем построить по рассказу мамы Ласы, действительно было в нем построено, на сваях над морем. Да, даже парк. Еще и лимонадный завод.
[4] Цитата из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова.
[5] Бедный актер собирается на гастроли. Друзья:
— Купи чемодан.
— Зачем?
— Положишь в него костюм.
— А в чем я тогда поеду?
[6] Источник цитаты называть?
Глава 19
Я растерялся. Примерно так же растерялся бы человек, который взмолился богу о том, чтобы тот подарил ему сто рублей — и тут же нашедшей кошелек. В котором лежит ровно сто рублей.
Что делать? Бежать к чемодану, потом хватать и бежать уже с ним? Как назло, растяпистый тезка забыл свое имущество ровно посреди площади, хоть циркулем вымеряй, и, бегущий я с чемоданом буду бросаться в глаза, как таракан посреди кухни. Вспомни парнишка о чемодане, просто обернись — и мне хана. Тут же начнется веселая игра «Поймай вора».
Стоять, ждать, пока Ершан исчезнет за кустами и только потом броситься к трофею? А если его тем временем подрежет кто-нибудь другой, менее осторожный? Локти кусать?
Позвать владельца, мол, что же ты…
А, всё.
Мои сомнения завершились самым логичным способом: тезка таки вспомнил про чемодан и вернулся за ним. Оглянулся — у меня ёкнуло сердце, но на меня, застывшего одиноким тополем на Плющихе, он не заметил — потрогал карман с деньгами и, подхватив барахлишко, пошагал к автобусной остановке.
Я, выдохнув — все это время, оказывается, стоял, затаив дыхание — постарался успокоить бешено колотящееся сердце и двинулся следом, стараясь не потерять из виду темно-зеленую тюбетейку.
Тюбетейка, как выяснилось, в условиях Талгана — ненадежный ориентир. Здесь такие же, или похожие, носил каждый второй — потому что каждый другой второй был женщиной — так что мой порыв походил на попытку проследить солдата в пилотке посреди воинской части. К счастью, на зрение я не жаловался, так что, поначалу потеряв Ершана в толпе, быстро выцепил взглядом желтый чемоданчик и больше не отставал от него.
Словосочетание «желтый чемоданчик» навело меня на мысль о том, как здорово было бы, если бы я взял СВОЙ, очень похожий на ершановский, чемоданчик с собой[1]. Подошел поболтать, поставил рядом с его — свой, потом подхватил, якобы по ошибке — и ходу. К сожалению, свой чемодан я оставил на одном из полустанков, так что быстренько помечтав, я пришел к выводу, что идея не прокатит — если и не сам обокраденный шпак[2], так милиция, куда он обратится, быстро сообразят, что чемодан именно попятили, а не просто прихватили по ошибке, после чего у них окажется и мое описание и отпечатки пальцев, и паспорт будет в списке именно украденных, а не просто пропавших. Понятия не имею, есть ли разница, но попадать в ориентировки мне в любом случае не хочется. Так что — действует по плану «Б», «берем и сваливаем».
Пробежав быстрым шагом по аллее вдоль деревьев — Ершан уже успел перейти улицу — я остановился на краю тротуара, пропуская колонну мальчишек-велосипедистов в черных мундирах и фуражках с красными околышами… ёлки, да это же суворовцы[3]! Интересно, как они в этом мире называются…? Не отвлекаться!
Да уж, плохая из меня мышка-наружка…[4]
Меня чуть не хватил очередной сердечный приступ, когда я увидел, как к остановке подкатывал, звеня, красно-желтый угловатый трамвай, с тремя вагонами. Если Ершан сядет в трамвай — я его потеряю, подбежать к остановке я не успевал. Нет, обошлось: он тоже к остановке не успевал. Проводил взглядом хвост трамвайного поезда — сзади на торчащей трубе сцепки, знаменитой трамвайной «колбасе», стоял мальчишка-безбилетник — я двинулся по улице, обходя остановку по кругу, как волк, обкладывающий добычу.
Будущая жертва похитителя документов торчала в редкой толпе, ожидающих трамвая на остановке. Остановка своего гордого названия не заслуживала — ни павильона, ни будочки ни даже какого-никакого завалящегося навеса, просто бетонная площадка у рельсов. Или это я за время путешествия на поездах по просторам ОРС разбаловался?