Что вообще со мной происходит и чего я такой счастливый?
С другой стороны… какая разница?
Мне хорошо.
И я решил не расплескать это блаженное состояние, для чего отправился знакомиться с Афосиным.
Как оказалось, чтобы от Кромийского железнодорожного вокзала добраться до здешнего аналога Невского, нужно было… выйти на улицу. Этот вокзал на проспекте и находился! В общем, я принял это за очередное проявление того, что сегодня — день счастья и зашагал в сторону Невы… тьфу ты, Лены.
На площади Борьбы, где в наше время я смутно помнил наличие обелиска, красовался зеленый сквер[1], куда я не пошел, потому что, если на Невском сворачивать в сторону, чтобы осмотреть каждую интересную вещь, то до его конца ты не дойдешь никогда.
Вообще, по моему мнению, здешний Невский не так уж и сильно отличался от нашего современного Невского. Главное отличие, что сразу бросилось в глаза — очень мало автомобилей. Серые такси, черные автомобили, двуцветные автобусы, сине-желтые троллейбусы, коробочки зеленых грузовичков-полуторок, точно таких, как в фильмах про войну — и всего этого очень мало.
И очень мало — в сравнении с нашим миром — людей.
В остальном — почти все то же самое. Ну, или я плохо запомнил Питер в свою последнюю поездку туда. Ну не запоминал я форму фонарей, цвет домов и ширину улицы!
Вот памятник какой-то женщине, скорее всего — аналог Екатерины Второй. Может, он и отличается чем-то, но убейте меня, я не скажу — чем.
И тут же нашлось отличие.
Над Гостиным двором красовалась огромная вывеска «Универмаг 'Гостиный двор». И я долго залипал, пытаясь понять, что не так, пока не сообразил, что в нашем мире между Гостиным двором и проспектом нет липовой аллеи.
Дальше — опять все то же самое.
Бело-красная башенка с часами[2] — здесь тоже с часами и тоже бело-красная.
«Дом книги», с вытянутым куполом и шаром — точно с таким же куполом и тоже Дом книги.
На мостике через канал рыбачили несколько человек, хмуро глядя на воду. Переполнявшая меня радость — может, это из-за нее я не замечаю различий? — требовала поделиться, и я подошел к ближайшему, пожилому рыбаку в кепке, с солидными моржовыми усами:
— Ну как, отец, клюет?
«Отец» буркнул что-то, что с равным успехом можно было понять и как «да» и как «нет» и как «пошел в жэ».
— Не поймал ничего?
— Почему, — соизволил ответить рыбак, — поймал недавно одного, в воду бросил…
— Маленький был?
— Да нет, с тебя ростом…
Я успел представить этого осетра и не успел удивиться. Рыбак продолжил:
— … тоже все спрашивал, клюет, нет.
Тьфу. Попался на старую шутку. Хотя, может, здесь она еще и не старая и вообще родилась вот только что.
— Извините, — я даже и не подумал обидеться, — ээ… а что говорят рыбакам на удачу? Ни хвоста, ни чешуи?
— Это охотникам так говорят, ни пуха, мол, и ни пера. А рыбакам — «Клев на уду»[3].
— Клев на уду!
Приняв ответное бурчание за «До свидания», я продолжил путешествие счастливого человека по Невскому.
Тьфу ты — Ленскому!
[1] Обелиск «Городу-герою Ленинграду» поставили на площади Восстания только в 1985 году. До этого на этом месте был разбит сквер, который, кстати, можно увидеть в фильме «Приключения итальянцев в России»
[2] Башня Городской думы.
[3] «Клев на уду» — действительно старое и даже старинное рыбацкое пожелание удачи. Отмечено и в словаре Даля и у Бианки. А «Ни хвоста, ни чешуи» — это просто бездумная переделка охотничьего «Ни пуха, ни пера»
Глава 62
Возле Казанского собора не было ни зеленых кустов, в которых я в свое время фотографировался с одной замечательной девчонкой, зато не было ни вездесущих и назойливых Петров Первых с Екатеринами Последними, фотографирование с которыми вызывало гораздо менее положительные эмоции, ни не менее вездесущих и назойливых китайцев.
Собственно, тут и Казанского собора, как такового, не было. Нет, все было на месте — и памятники и огромная колоннада, и само здание с куполом. Только, во-первых, он наверняка не был Казанским, а каким-нибудь Рязанским, Марокканским или что-то типа того, а во-вторых — не был собором. Как рассказал мне доброжелательный прохожий — здесь находился Музей истории религии и атеизма[1]. Ну, в принципе, где ему еще находиться?
Пока я рассматривал колоннаду, которая должна была, по идее, символизировать добрые объятья матери-церкви, но из-за своей монументальности вызывало, скорее, ассоциации с мощными ручищами профессионального душителя, мои мысли блуждали своими извилистыми путями (что, в принципе, уже понятно по возникающим у меня ассоциациям).
Воспоминание о китайских туристах плавно перетекло в мысли о корейцах, от которых перешли к моей давнишней поездке в Ставрополье, где те самые корейцы продают на рынке маринованные, у каждого по своему, но у каждого неизменно вкусно, и морковку и свеклу, и капусту хе и такие черные маринованные грибочка…
В этом месте живот печально булькнул и я понял, что просто хочу есть.
Пришлось от Казанского собора возвращаться к Гостиному двору — дурная голова ногам покоя не дает[2] — с другой стороны, я вообще-то гуляю, никуда не тороплюсь.
Кстати, почему Гостиный двор здесь не поменял название, интересно бы знать…?
Почему именно к нему? А когда я шел мимо, там, в тени лип, стояла тетенька в белом халате, с лотком на животе и кричала «Пирожки! Горячие пирожки!».
— С чем пироги, тетенька?
— С рисом, с яйцом, племянничек, с капустой, с повидлом, с рыбой, с сагой…
— С чем?
— С рыбой же.
— Да нет, после рыбы.
— С сагой. Бери, не пожалеешь?
И смотрит на меня такими простыми глазами, мол, ты что, не знаешь, что это такое? Ну и что это за сага такая[3]? А еще говорят, соловья баснями не кормят… Баснями — нет, а сагами — пожалуйста. И спрашивать как-то стремно, вдруг это — очередной зябрик, и любой дурак знает, что такое эта сага, которую кладут в пирожки.
— С капустой, с повидлой и с сагой.
Эксперимент — наше все.
Таинственная сага оказалась непонятными полупрозрачными шариками, типа рисовой крупы, но не рис, со вкусом рыбы. Съедобно, но непривычно и суховато.
Сопроводив пирожки в дорогу двумя стаканами газировки из автомата, я повеселел и двинулся дальше. Должен же я увидеть достопримечательности славного Афосина и сравнить с нашими?
Зимний дворец. Архитектор расстрелян. Ну, это все знают[4]. В этом мире он, правда, носит чуть-чуть другое название, на мой вкус — более поэтичное.
Снежный дворец.
Тут я хихикнул, представляя на полном серьезе написанную картину «Штурм Снежного дворца».
Цвет — под стать названию, белый с голубовато-зеленым, цвет весеннего льда, так что название «Ледяной» подошло бы даже больше. На Дворцовой площади, здесь именуемой Площадью Дворца, высилась гранитная колонна с ангелом на маковке, который, несколько сюрреалистически держал в руках крест, как бы благословляя советский город. После ангела тот факт, что Площадь Дворца так и не переименовали после революции — с таким-то контрреволюционным названием — уже не вызывал удивления[5].
Прошагав по пыльному асфальту площади[6] и обойдя Снежный дворец сквозь чахлый скверик, я вышел на набережную. Где несколько удивился отсутствию в поле зрения «Авроры». Мне почему-то казалась, что она должна стоять где-то рядом. Откуда-то же она стреляла?
В этом месте мне вспомнилась история из моего детства. Как мальчик, воспитанный на фантастических фильмах, я, зная, что после выстрела «Авроры» защитники зимнего дворца сдались, и памятуя картинку, где от «Авроры» бьет тонкий луч[7], долго время был твердо уверен, что «Аврора» стреляла лазерным лучом. Мол, поэтому защитники и испугались.
А еще в этом месте, при взгляде на серые воды реки, мерно несущие волны, мне стало дурно. Видимо, мой организм с той самой сагой не подружился[8] — начало подташнивать и резать в животе.
Ну и куда идти? Направо — искать «Аврору» или налево — смотреть на Медного всадника? Потому что и на то и на другое у меня уже не хватит сил.
Доверим выбор… да никому не доверим, пойдем смотреть «Аврору». Всадник подождет. Почему? А почему бы и нет.
По набережной пришлось пройти довольно много, прежде чем из-за зданий и деревьев, как шпалер налетчика из кустов, показался серый нос крейсера. Причем, как той самый шпалер — совершенно неожиданно для меня.
Я ориентировался на то, что рядом с «Авророй» стояло высокое здание гостиницы[9], с огромной синей надписью «САМСУНГ» на крыше. Понятно, что «самсунга» я здесь не увижу, но какая-нибудь «СЛАВА КПСС» могла находиться…
Да вот нет.
На противоположном берегу реки, где высилась гостиница и какая-то здоровенная стеклянная бандура, похожая на замок[10], и вообще много высоких зданий — прижались к земле плоские непримечательные домики, торчали трубы котельных, купола небольших церквушек, а на самой набережной, вместо огромной гостиницы[11], стояло невысокое здание с куполом[12].
Вот поэтому появление «Авроры» было для меня так же неожиданно, как и для находившихся 25 октября 1917 года в Зимнем дворце.
Желудок скрутило окончательно, и на этом я решил закончить сегодняшнюю прогулку. Нужно переходит от приятного к будничному: искать жилье на ближайшие пару недель, добывать деньги на жилье и еду, придумывать, какой такой сувенир из Талгана привезти ребятам, чтобы подкрепить свою легенду — они-то каждый что-то привезти из дома собирается! — и, самое сложное, придумать, как объяснить Нитке, почему я ей так и не написал.
[1] Находился в Казанском соре с 1932 по 1991 годы.
[2] Семь минут ходьбы, не так уж и много
[3] Не сага, а саго — крупа из крахмала, изначально — из крахмала саговой пальмы, но в СССР чаще всего — из картофельного крахмала.
[4] Архитектор, понятно, Растрелли, Варфоломей Варфоломеевич, а про «расстрелян» — просто шутка.