— Из вашей комнаты тоже видно, — пояснила она, — но отсюда понятно, что огонь именно в часовне.
Почти полная луна заливала пейзаж холодным светом. Ветра не было.
— Какая ясная, тихая ночь, — сказала я.
— Именно в такую ночь и приходят привидения, — прошептала Алиса.
Я взглянула на нее: серые глаза расширились, маленькая фигурка напряглась.
— Ты не боишься? — спросила я.
Она вздрогнула.
— Не знаю. Наверное, я бы испугалась, если б увидела… дух Бью.
— Не надо, — успокоила я ее. — Не бойся, Алиса.
— А если он… придет?
— Мертвые не ходят, я уверена в этом.
— Но если они сердятся, если ненавидят кого-нибудь из живых… если кто-то зажигает в святилище огонь…
— Алиса, — сказала я, — ты даешь слишком большую волю своему воображению.
— Но ведь там же есть огонь, миссис Верлен.
— Может быть, это только показалось или ты внушила себе.
— Нет, я его видела несколько раз. Там, в часовне, действительно горит огонь. Мне не показалось.
— По дороге мог кто-то идти.
— Она слишком далеко. И потом, огонь прямо в часовне… Его видно из моего окна. Он движется по часовне и выходит наружу. Я наблюдала не однажды с тех пор, как мистер Нэйпир вернулся.
— Объяснений великое множество. Например, там могут находиться люди.
— Вы имеете в виду влюбленных, миссис Верлен?
— Да кто угодно.
— Во-первых, там страшно. Во-вторых, влюбленные таятся от людей и не станут зажигать огонь, ведь правда? Смотрите! Смотрите! Вот он!
Она была права. Казалось, огонь замер у единственного, как я помнила, целого оконного проема сгоревших руин.
Я в изумлении смотрела на него и не могла сдержать дрожи. Кто мог зажечь там огонь? Кто пришел в темноте в эти развалины, чтобы изобразить привидение? Я твердо решила выяснить это. Алиса прошептала:
— Это дух Бью.
— Абсурд! Скорее всего, кто-то притворяется им.
— Но кто? Кто может осмелиться?
Вместо ответа я предложила ей:
— Пойдем туда сейчас?
Она отпрянула.
— Ах нет, миссис Верлен. Он… он может рассердиться. И сделать с нами что-нибудь ужасное. Он может…
— Кто?
— Бью.
— Я не верю. Бью мертв. А тот, кто зажигает там огонь, несомненно, жив. И я хочу знать, кто же он. А ты?
Она опустила глаза, а потом взглянула прямо на меня.
— Я тоже хочу знать, но если мы пойдем туда, с нами может случиться что-то ужасное.
— И что же может случиться, как ты думаешь?
— Нас могут превратить в камень. Или в одну из тех фигур, что стоят на алтаре. Мне всегда казалось, что они когда-то были людьми.
— О Алиса!.. — я едва сдержала улыбку.
Она издала нервный смешок.
— Знаю, как это глупо, но мне страшно.
Она, казалось, поверила, что я собираюсь идти туда сейчас, потому что, схватив за руку, закричала:
— Миссис Верлен, пожалуйста, не ходите туда! Ну, пожалуйста… пожалуйста!
Тронутая ее беспокойством, я сказала мягко:
— Алиса, это странное явление в часовне необходимо расследовать, чтобы положить ему конец. Никому не позволительно разыгрывать подобные шутки.
— Да, но сейчас не ходите туда, миссис Верлен. Может, потом кто-нибудь из нас и пойдет с вами. Но сейчас… пожалуйста.
— Хорошо, Алиса, но в привидения я не верю, ты знаешь. Уверена, если хорошенько подумать, всему можно найти простое логическое объяснение.
— Действительно уверены?
— Конечно.
— Вы меня успокоили.
— А теперь, Алиса, тебе нужно постараться забыть об этом огне.
— Да, — вздохнула она, — а то я стану думать о нем ночь напролет и не смогу уснуть.
— У тебя есть что почитать на ночь?
Она кивнула.
— Да, “Эвелина”. Замечательная книга, миссис Верлен. О приключениях молодой светской дамы.
— Надеюсь, тебе по вкусу воображать себя молодой светской дамой.
Она улыбнулась, и я рада была этому, потому что видела: ее болезненные страхи и фантазии, вызванные огнем в часовне, наконец отступили.
— Да, — сказала она, — я могу вообразить себя светской дамой, чего на самом деле никогда не случится. Аллегра постоянно напоминает мне, что, хоть я и живу в большом доме и пользуюсь всеми семейными привилегиями, я всего лишь дочь экономки.
— Не обращай внимания, Алиса. Важно, какая ты, а не кто ты.
— Вы так думаете?
— Убеждена. А теперь займись своей “Эвелиной” и больше не думай о таинственном огне, который скоро перестанет быть таинственным, я тебе обещаю.
— Разве вам не нравятся тайны?
— Ну что ты, кому же не интересно решать загадки?
— Множество людей предпочитают не утруждать себя. Может, они, как я, воображают себе, что происходит. Но вы-то хотите знать… то, что случилось с мисс Брендон.
— Полагаю, узнать это хотелось бы многим.
— Но они никогда не узнают, я уверена.
— Никогда нельзя знать заранее, что может выясниться.
— Нет. — Она задумалась, а потом сказала: — Потому все это так и волнует, правда?
Я согласилась и ушла к себе в комнату.
Я совсем не настолько была равнодушна к этому огню, насколько пыталась внушить Алисе. У меня не было сомнения: кто-то нас дурачит, желая, чтобы все считали, будто в часовне живут привидения, и пытается таким образом поддерживать память о Стейси. Словно в этом была необходимость! Впрочем, нет, едва ли это можно считать ответом. Скорее, все задумано как доказательство того, что, якобы, дух Бомона против возвращения Нэйпира. Жалкая, глупая, совершенно детская месть, и я разозлилась гораздо сильнее, чем позволяла ситуация.
У Нэйпира, без сомнения, есть враги, и меня это не удивляло.
Вернувшись к себе в комнату, я подошла к окну и вгляделась в темноту. Со времени моего концерта луна убыла лишь чуть-чуть. Я вспомнила облитый лунным светом сад и Нэйпира, пытающегося забыть прошлое, и задумалась, кому нужно, чтобы он не смог этого сделать. Кто мог пойти ночью в рощу и зажечь в часовне огонь, надеясь, что все поверят, будто покойный брат Нэйпира таким образом выражает свое недовольство? Кто не хотел, чтобы вся история забылась? Все устроено по-детски и однако же придумано наилучшим образом.
Я смотрела на рощу через лужайки. Алиса права: разглядеть развалины отсюда сложнее, так как они выше моего окна. Я и в самом деле не видела часовни, только неясные темные силуэты елей в роще.
Часовня сгорела после возвращения Нэйпира. Кто это сделал? Не тот ли, кто теперь пытается изобразить привидение, размахивая огнем в темноте?
Мне захотелось разоблачить “привидение”, прекратить детскую выходку, и вот почему: я желала знать, каким мог стать Нэйпир, если бы прошлое не отбрасывало на него мрачную тень. Напрашивался ответ: скорее всего, таким же. А я-то, неужели из-за нескольких мгновений в саду проявив несвойственную мне слабость, уже готова наделить его качествами, которыми он, вне всякого сомнения, не обладал.
“Материнский инстинкт, дорогая Caro”, — сказал бы Пьетро. Так он высмеял меня, когда однажды я переволновалась из-за того, что он несколько часов провел на улице под дождем, мысленно проигрывая такты, не особенно ему удавшиеся. “Не то чтобы я против этого инстинкта, Caro. Но его следует проявлять осторожно и втайне. Ты беспокойся обо мне, но этого не показывай. Будь ненавязчива в своем волнении. Конечно, ты должна меня слегка опекать, но делай это тонко, чтобы я ничего не замечал. Если будешь суетливой собственницей, я с презрением отвернусь от тебя.”
Уходи, Пьетро. Оставь меня в покое. Позволь мне уйти, забыть тебя.
Я слышала его насмешливый голос: “Никогда, Caro. Никогда”.
Вдруг я заметила темную фигуру, вынырнувшую из кустов. Луна на мгновение ее осветила — и я узнала Аллегру.
Она торопливо бежала по траве, прижимаясь к шпалернику, а потом исчезла в доме.
Так это Аллегра? — спрашивала я себя. Это она — привидение, обитавшее в часовне?
Я внимательно рассматривала ее, пока она колотила по клавишам, терзая мои уши Черным этюдом.
— О Боже, Аллегра! — вздохнула я.
Она сверкнула зубами, остановившись на секунду, а затем, нахмурив брови, продолжала.
Дойдя до конца пьесы, она вздохнула и положила руки на колени. Я тоже вздохнула, а она вдруг расхохоталась.
— Я же говорила, что вам вряд ли придется мною гордиться, миссис Верлен.
— Ты очень рассеянна. Ты не можешь сосредоточиться или не хочешь?
— Но я, честно, пытаюсь, — сказала она, лукаво глядя.
— Аллегра, — спросила я, — ты когда-нибудь ходила к развалинам потемну?
Она растерялась и, отвернувшись, уставилась на клавиши, но прежде исподтишка взглянула на меня.
— Ой нет, миссис Верлен, я бы побоялась. Вы же знаете, там живут привидения.
— Я знаю, там кто-то зажигает огонь.
— Да, там иногда горит огонь, я его видела.
— И не знаешь, кто это так шутит?
— Э-э… м-м-м… да. Думаю, знаю.
— Кто же, Аллегра?
— Говорят, это дух дяди Бью.
— Говорят? Кто говорит?
— О, да почти все.
— А ты сама что скажешь, Аллегра?
— А что я должна говорить?
— Могла бы, например, сказать, что кто-то разыгрывает нас.
— Ой нет, миссис Верлен, я так не скажу.
— Но ты так думаешь.
Она посмотрела с искренней тревогой:
— Я вас не понимаю.
— Минувшей ночью в часовне опять горел огонь, Алиса мне показала. А чуть позже я видела, как ты пробиралась в дом.
Она закусила губу и опустила глаза.
— Аллегра, ты признаешь, что выходила вчера вечером?
Она кивнула.
— Тогда…
— Неужели вы думаете, что это я?…
— Я думаю, если кто-то вздумал сыграть глупую шутку, то сэру Вильяму будет очень приятно услышать об этом.
Она была в панике.
— Миссис Верлен, я могу рассказать, где я была. Понимаете, я позаимствовала у миссис Линкрофт шарф и забыла его в школе и возвращалась за ним. Если бы он потерялся, миссис Линкрофт сказала бы дедушке. Поэтому я пошла туда и взяла его.
— А ты видела там пастора, или мистера Брауна, или миссис Рендолл?