— По той же самой причине, по которой и вы не можете забыть своего прошлого. Можете мне ничего не говорить. Вы все время думаете о прошлом, расцвечиваете его яркими красками, и постепенно оно становится для вас идиллическим. Таким вы его видите и будете продолжать видеть. Я же хотя бы пытаюсь видеть вещи такими, какие они есть.
— У вас произошел несчастный случай…
— Послушайте. Думаете, в это бы поверили, будь я другим? Нет, я слишком ясно показал свой скверный характер, неподатливость, угрюмость… эти вспышки раздражительности… Если бы Бью застрелил меня, поверьте, все в один голос согласились бы, что это несчастный случай.
— Вы все еще завидуете ему, — заметила я.
— В самом деле? Видите, как разговоры с вами помогают мне узнать самого себя.
— Было бы замечательно, — сказала я, — если бы вы отвернулись от прошлого. Если бы начали все сначала.
— А вы? — спросил он.
— И я тоже. Я и пытаюсь начать новую самостоятельную жизнь.
— Вы сумеете, — сказал он. И вдруг добавил задумчиво: — Может быть, мы оба сумеем.
Я боялась смотреть ему в глаза, боялась того, что могу увидеть в них. Во что бы то ни стало мне нужно уйти отсюда.
— Спокойной ночи, — сказала я и быстро пошла по траве к дому.
Он двинулся следом, и, когда темная каменная громада замаячила перед нами, я подумала: Эдит там, в роще, со своим возлюбленным, а я здесь с ее мужем.
И еще я подумала, не видел ли нас кто-нибудь вместе.
Глава шестая
Как-то, придя в школу, я обнаружила миссис Рендолл в состоянии величайшего негодования. Джереми Браун уехал, и пастор перегружен работой больше обычного. Она решительно не представляла, как он управится и с обучением девочек, и со своими приходскими обязанностями до приезда нового помощника, и хотела, чтобы я передала миссис Линкрофт, что он пока не может проводить занятия в школе.
Я обещала немедленно сообщить все миссис Линкрофт и предложила девочкам вернуться вместе со мной, чтобы пастор мог сразу же возвратиться к своим церковным обязанностям.
— Давать уроки музыки можно и в Ловат-Стейси, — объяснила я. Она несколько смягчилась.
— Зайдите, выпейте стаканчик моей бузинной настойки. Сегодня, наверное, уже не стоит прерывать их занятия, раз уж вы обещали переговорить с миссис Линкрофт, а о будущем мы быстро договоримся.
Я взглянула на часы. До начала моего урока оставалось десять минут.
Миссис Рендолл привела меня в гостиную, открыла кабинет и принесла бутылку с наклейкой, надписанной ее аккуратным почерком.
— Пожалуй, бузинная лучше всего удалась мне в этот раз, — сказала она с удовлетворением. — Хотя и терновая тоже хороша, я думаю, даже лучше этой. Но я решила, что вы предпочтете бузинную.
Я подтвердила, и она разлила настойку по стаканчикам и протянула один мне, говоря при этом, что всегда готовит свои настойки сама, потому что в наше время совершенно нельзя доверять слугам. А пастору иногда так полезно пропустить стаканчик-другой, да она и сама настаивает на этом, особенно когда он страдает грудью.
— Получше всякого лекарства, — произнесла она горделиво, смакуя настойку и присматриваясь, выражаю ли я соответствующее восхищение, что я и не замедлила сделать.
— Да, — резюмировала она удовлетворенно, — мы организуем все по-другому… на какое-то время.
— Вы хотите сказать, что придется нанимать гувернантку?
— Едва ли это необходимо. Теперь гувернантки малоквалифицированы. Миссис Линкрофт была одно время гувернанткой. Думаю, она справится, пока мы тут все устроим.
— Миссис Линкрофт, похоже, умеет делать все.
— Умная женщина, вне всяких сомнений. Она вела дом еще при жизни бедной леди Стейси. Кое-кто даже поговаривал, что сэр Вильям от нее в восторге… гораздо больше, чем следовало бы.
— Он, наверное, очень ценил ее таланты.
Смех миссис Рендолл прозвучал резко и неприятно.
— Да уж, таланты! Потом она уехала ненадолго, а вернулась уже с Алисой и снова заняла свое старое место — вести хозяйство и быть под рукой для всяких нужд… А теперь-то уж она почти хозяйка всего дома, да и Алиса почти член семьи.
— Наверное, не следует подчеркивать разницу в социальном положении девочек.
— А почему бы и нет, скажите на милость? Алиса и в самом деле всего лишь дочь экономки, и я нахожу несколько странным, что она так свободно общается с Эдит. Аллегра, конечно, не в счет, но она все-таки внучка сэра Вильяма. Мне, конечно, пришлось позволить Сильвии быть приветливой с Алисой. А что прикажете делать?
— Вы ничего не можете поделать, если хотите, чтобы Сильвия училась вместе с остальными.
— Разумеется, но сути дела это не меняет. Кстати, как у Сильвии дела с музыкой?
— Боюсь у нее маловато способностей.
Миссис Рендолл вздохнула.
— В мое время если у ребенка не было способностей, его били, пока они не проявлялись.
— Боюсь, если способностей нет, вбить их в ребенка невозможно.
— Я бы наказала ее, если б считала, что она не работает. А в битье нет необходимости. Несколько дней на хлебе и воде, миссис Верлен, и она прекрасно заиграет на фортепьяно. Я никогда еще не видела такого аппетита. Она всегда голодна.
— Девочка растет.
— Надеюсь, вы сообщите, если она не выучит заданный урок.
— Она старается изо всех сил, — заметила я торопливо.
Взглянув на часики, приколотые к блузке, я поднялась.
— Уже пора начинать урок. Я непременно поговорю с миссис Линкрофт, как только вернусь в Ловат-Стейси.
Миссис Линкрофт с удовольствием приняла предложение. Она будет давать девочкам задание и присмотрит за ними в классной, пока не найдут нового помощника пастора.
— Я буду очень признательна, миссис Верлен, если вы поможете мне, — сказала она.
— С удовольствием, — ответила я, но призналась, что совершенно неопытна в качестве воспитательницы.
— Боже мой, миссис Верлен, — воскликнула она, — да ведь и я тоже. Сколько гувернанток здесь перебывало. Все они были просто обедневшими леди, вынужденными зарабатывать на жизнь. А вы получили гораздо лучшее образование, чем многие другие. Ведь ваш отец был профессором?
— О, да… да.
— Полагаю, ваши сестры и братья тоже получили хорошее образование.
— У меня была всего одна сестра.
Она тотчас же заметила, что я говорю в прошедшем времени.
— Была? — поинтересовалась она.
— Она… ее больше нет с нами.
— О, бедняжка, мне очень жаль. Теперь я припоминаю, вы говорили об этом. Повторюсь, что, поскольку вы получили прекрасное образование, я буду очень благодарна, если вы поможете мне.
Я пообещала сделать все, что в моих силах.
Эдит не явилась на урок. Я смотрела на часы: прошло уже пять минут… десять.
Сильвия, Аллегра и Алиса ждали в классной.
Я колебалась, идти ли за ней в ее комнату. После встречи с Нэйпиром той ночью у часовни я избегала его, и мне очень не хотелось идти в их общую с Эдит комнату. Однако, когда прошло еще пять минут, я решила, что должна преодолеть себя.
Постучав в дверь, я услышала произнесенное слабым голосом приглашение войти.
С бледным лицом и воспаленными глазами, Эдит лежала под огромным балдахином.
— Ах, Боже мой, — вскричала она, увидев меня. — Мой урок! Я совсем забыла!
— Эдит, — спросила я, — что случилось?
— То же самое было и вчера утром. Я чувствую себя совершенно больной.
— Может, позвать доктора?
Она уставилась на меня с самым несчастным видом.
— У меня будет ребенок, — сообщила она.
— Этому следует радоваться.
— Ах, миссис Верлен… вы были замужем, но у вас не было детей.
— Нет, — сказала я.
Она серьезно взглянула на меня и сказала:
— Кажется, вы огорчены этим обстоятельством.
— Мне бы хотелось иметь детей.
— Но ведь это так ужасно, миссис Верлен. Я слышала, кухарка рассказывала, как рожала свою дочку. Это ужасно.
— Не слушайте никаких рассказов. Женщины всегда рожали и рожают.
Она прикрыла глаза:
— Я знаю.
— Вы должны быть счастливы.
Она уткнулась лицом в подушку, и по вздрагивающим плечам я поняла, что она плачет.
— Эдит, — позвала я, — Эдит, что-нибудь еще случилось… кроме этого?
Она резко подняла голову и посмотрела на меня.
— Что же еще могло случиться? — спросила она.
— Я подумала, не могу ли чем-нибудь помочь.
Она молчала, а я думала о тех словах, что невольно услышала в часовне. Я вспомнила и еще кое-что, случайно оброненное замечание, наведшее меня на мысль, что ее шантажируют.
Как это могло быть? Конечно, она наследница, но вряд ли может распоряжаться своими деньгами. Они могли уже перейти в распоряжение ее мужа. Неприятная мысль!
Бедная маленькая Эдит! Из-за денег Нэйпир Стейси женился на ней, так любившей Джереми Брауна, вынужденного уехать, потому что это казалось ему единственно возможным выходом из их маленькой печальной любовной истории.
Но прежде чем он уехал, они познали любовь сполна. И не было ли дитя, которое она теперь носила, плодом их любви? Мне это казалось вполне возможным: Эдит так молода, слаба и неопытна. Меня переполняло огромное желание защитить ее, и хотелось, чтобы она об этом знала.
— Эдит, — сказала я, — если я могу чем-нибудь помочь… если это возможно… позвольте мне…
— Не знаю, что говорить… что делать, миссис Верлен. Я совершенно… запуталась.
Я взяла ее руку и пожала: ее пальцы прильнули к моим, и, похоже, мое присутствие ее несколько успокоило.
Потом она, казалось, приняла решение, потому что закрыла глаза и прошептала:
— Мне хочется немного отдохнуть.
Я поняла. Может быть, со временем она и доверится мне, но сейчас еще рано.
— Если вы захотите поговорить со мной, то в любое время… — начала я.
— Благодарю, миссис Верлен, — ответила она и закрыла глаза.
Я не хотела торопить ее признания. Мне было ее бесконечно жаль, потому что впервые в жизни я видела до такой степени пере