— Что с вами? — спросил он.
— О, ничего.
— Я вас напугал? Прекрасно! Именно этого я и добивался. Впредь будете осторожны.
Я продолжала думать о встрече с Нэйпиром в роще, и сердце мое никак не желало соглашаться с теми лежащими на поверхности решениями, которые мой мозг, не переставая, услужливо подсовывал мне.
— Я твердо решила выяснить, что же произошло с моей сестрой, — произнесла я горячо.
— Мы сделаем это вместе, — уверил меня он, — но необходимо сохранять осторожность. Мы станем работать вдвоем, и любой, самой крохотной ниточкой, которую найдет один из нас, он тут же поделится с другим.
Я ничего не сказала ему о рассказе, который написала Алиса и который меня так встревожил; не сказала я и о разговоре с Нэйпиром в роще.
Он продолжал:
— Не могу отделаться от мысли, что ответ где-то на раскопках. Наверное, это из-за вашей сестры. Ведь она была первой. Думаю, ответ мы найдем именно там.
Он пустился в подробные пояснения своей мысли, а я не возражала: что угодно, только бы не искал подтверждения своим подозрениям относительно Нэйпира.
Мы оба вздрогнули, когда неожиданно услышали за спиной легкое покашливание. К органу тихо подходила Сильвия:
— Мама просила найти вас, мистер Уилмот. Она зовет вас пить чай в гостиную.
Девочки пригласили меня покататься с ними. Я с удовольствием согласилась, и вскоре мы выехали.
— На Широком Лугу остановился цыганский табор, — сообщила мне Аллегра. — Одна из них заговорила со мной и сказала, что ее зовут Сирена Смит. А миссис Линкрофт не очень-то понравилось, когда я рассказала об этом.
— Ей не понравилось, потому что она знает: это не понравится сэру Вильяму, — вступилась за мать Алиса.
Аллегра проскакала немного вперед и крикнула через плечо:
— Поеду посмотрю на них.
— Моя мама говорит, что они позорят наши места, — сказала Сильвия.
— Еще чего! — вспылила Аллегра. — Она ненавидит все, что… забавно. А мне нравятся цыгане. Я и сама наполовину цыганка.
— И надолго они здесь остановились? — спросила я, помня реакцию миссис Линкрофт на весть о таборе.
— Не думаю, — ответила Алиса. — Они ведь кочуют по всей стране, нигде долго не задерживаясь. Только вообразите, миссис Верлен. Ведь это страшно интересно, как Вы считаете?
— Уверена, что я предпочла бы оставаться на одном месте, даже будь я цыганкой.
Ее глаза затуманились мечтательно, и я подумала, а не напишет ли она вскоре рассказ о цыганах? Надо на днях взглянуть на эти ее рассказы. Коль скоро она малоспособна в музыке, то неплохо, если бы у нее проявился литературный дар. Она очень много читает, трудолюбива и обладает весьма живым воображением. Может, и стоит поговорить о ней с Годфри.
Аллегра крикнула, чтобы не отставали, мы пустились легким галопом и довольно быстро подъехали к табору.
В поле, называвшемся Широким Лугом, стояли четыре пестро разрисованные цыганские кибитки. Но самих цыган нигде не было видно.
— Не подъезжай слишком близко, — предупредила я Аллегру.
— А почему, миссис Верлен? Они не причинят нам никакого зла.
— Может, им не нравится, когда их рассматривают. Следует уважать их уединение.
Аллегра с изумлением взглянула на меня.
— Да у них вовсе нет никакого уединения, миссис Верлен. Какое может быть уединение, когда живешь в кибитке.
Звук наших голосов разносился, вероятно, далеко, потому что из одной кибитки вышла женщина и направилась к нам.
Не могу сказать, что именно, но в ней было нечто неуловимо знакомое. Я чувствовала, что уже видела ее раньше, хотя не могла припомнить, где. Она была тучной, и красная блузка едва не лопалась на ее полной груди; подол юбки слегка обтрепался, а смуглые ноги были босы. В ушах висели большие золотые кольца. Ее громкий хрипловатый смех нарушил тишину, свидетельствуя о том, что она полностью довольна своей жизнью. Ее черные волосы вились крупными кольцами, и она, без сомнения, была по-своему красива чувственной, животной красотой.
— Привет, — воскликнула она. — Приехали посмотреть на цыган?
— Да, — ответила Аллегра.
Я заметила, как блеснула полоска белых зубов.
— А ты, черноволосая, как я погляжу, любишь цыган. Сказать, почему? Ты и сама почти цыганка.
— Кто вам сказал?
— Да кто ж мне мог сказать. Но я тебе и имя твое назову. Милое имечко. Аллегрой тебя зовут.
— А вы мне нагадаете удачу?
— Все расскажу, милая, и прошлое, и настоящее, и будущее.
— Думаю, нам пора, — сказала я.
Ни девочки, ни цыганка не обратили на меня никакого внимания.
— Аллегра из большого дома. Тебя бросила твоя нечестивая мать. Но ты не огорчайся, милая. Тебя ждет прекрасный принц и большое счастье.
— Правда? — сказала Аллегра. — А других?
— Дай-ка посмотрю… Среди вас есть юная леди из дома пастора и еще одна из большого дома… хотя она и не совсем принадлежит к этому дому. И ты, милая, дай мне свою руку.
Я сказала:
— У нас нет денег.
— Иногда я денег не беру, мадам. Дайте-ка, посмотрю… — Алиса протянула свою ладошку, особенно белую и маленькую в коричневой руке цыганки.
— А… — произнесла цыганка. — Ты — Алиса.
— Замечательно, — выдохнула Алиса.
— Маленькая Алиса, которая живет в большом доме, но не совсем принадлежит к этому дому… а в один прекрасный день все изменится, потому что кто-то очень важный намерен удостовериться, что она действительно принадлежит к этому дому.
— Ой, — вскричала Алиса, — как замечательно!
— Думаю, нам пора домой, — повторила я.
Цыганка стояла передо мной, руки в боки.
— Представьте меня этой леди, — сказала она дерзко.
— Это наша учительница музыки, — начала Аллегра.
— Ах, музыки. Тра-ля-ля… — сказала цыганка. — Будьте осторожны, леди. Опасайтесь человека с синими глазами…
— А Сильвии? — вскричала Алиса.
Сильвия сморщилась и, похоже, готова была убежать.
— Она дочь нашего пастора и учится вместе с нами, — объяснила Алиса.
— Совсем не нужно ничего говорить, — упрекнула ее Аллегра. — Она и так все знает.
Цыганка повернулась к Сильвии.
— А ты всегда делаешь то, что тебе мамочка велит, ведь так, утеночек?
Сильвия вспыхнула, а Аллегра зашептала:
— Она знает… Это особая сила. Цыганки наделены ею.
Я еще раз сказала:
— Все это очень интересно, но нам пора.
Аллегра было запротестовала, но я сделала Алисе знак поворачивать лошадь, и она послушалась.
— Все правильно, — сказала цыганка, — коль сомневаешься, беги без оглядки.
Мы с Алисой двинулись в сторону от табора. Сильвия последовала за нами, а Аллегра замешкалась.
Я думала: возможно ли, чтобы эта женщина была матерью Аллегры? Сходство поразительное, а если так, то ничего удивительного, что она знала, кто эти девочки. Толстая, грубая, неопрятная сейчас, она, должно быть, отличалась немалой привлекательностью пятнадцать лет назад, когда ей и самой было не более пятнадцати. Я вздрогнула.
Всю обратную дорогу до дома я не переставала спрашивать себя, действительно ли мне хочется так глубоко вникать в дела Ловат-Стейси.
Однажды миссис Рендолл с весьма решительным видом снова явилась в Ловат-Стейси, и миссис Линкрофт встретила ее в зале. Я была тут же, рядом, но миссис Рендолл не обратила на меня никакого внимания.
— Позор для всей округи, — заявила она. — Цыганки опять явились. Превратили наши аккуратные дороги и поля бог знает во что. Они просто везде, со своими корзинами, веревками, сохнущим бельем. И все время попрошайничают и клянчат. Я сказала пастору: “Надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше”. К счастью, это владения сэра Вильяма и он должен давать им разрешение на проезд. Вот почему я пришла, миссис Линкрофт. Так что, будьте столь любезны, сообщите ему, что я здесь, и пусть он примет меня поскорее.
— Прошу прощения, миссис Рендолл, но сэр Вильям очень болен. Сейчас он отдыхает.
— Отдыхает! В это-то время. Но ему, вероятно, интересно будет узнать, что опять появились цыгане. Он-то терпеть не может, когда они толкутся в его владениях. Думаю, он достаточно ясно дал это понять.
Я поднялась, чтобы уйти, но миссис Линкрофт сделала знак остаться.
— Прошу прощения, миссис Рендолл, — сказала она с непоколебимой твердостью, — но сэр Вильям действительно недостаточно здоров, чтобы беспокоить его по такому вопросу. Думаю, вам следует обратиться к мистеру Нэйпиру Стейси. Сейчас, как вы знаете, он управляет всем.
— К мистеру Нэйпиру Стейси! — вскричала миссис Рендолл. — Никогда! Я должна увидеть сэра Вильяма и буду благодарна, если вы скажете ему, что я здесь.
— Зато он не поблагодарит меня, миссис Рендолл. Равно как и доктор, который распорядился, чтобы сэра Вильяма не беспокоили.
— Мы с пастором твердо решили: необходимо что-то делать.
— Тогда следует обратиться к мистеру Нэйпиру Стейси.
Миссис Рендолл бросила на нас с миссис Линкрофт уничтожающий взгляд и с достоинством выплыла из зала.
Через два дня я обнаружила у себя в комнате запечатанный конверт. Я раскрыла его и прочла:
Дорогая К.
Хотелось бы встретиться с вами сегодня в 18.30. У меня есть для вас нечто важное.
Г.У.
Очень коротко! — подумала я. И по делу. Письмо от Годфри я получила впервые и решила, что он довольно удачно выбрал время: мы сможем спокойно поговорить, прежде чем разойдемся по своим делам — он в приход, а я в Ловат-Стейси, обедать.
Я выскользнула из дома и пришла на место на несколько минут раньше. Было очень тихо, вокруг — никого, и мне даже подумалось, что это время дня — самое спокойное: день уже кончался, а вечер еще не наступил.
Я вошла в домик и, поскольку Годфри еще не было, решила подняться наверх и подождать его там. Стоя у маленького окошка, я смотрела на развалины и думала о Роме, в тысячный раз вспоминая наше детство и пытаясь представить, чем же она могла заниматься в день своего исчезновения.
Время шло медленно. Однако вот уже тридцать пять минут седьмого, а опаздывать не в правилах Годфри: он был пунктуальнейшим человеком. Я улыбнулась, представив себе, что в самый последний момент его перехватила миссис Рендолл.