— Я бы и это держала в себе, Сильвия, — сказала я и подумала, что Сильвия, пожалуй, наименее привлекательная из девочек. — Давай-ка работать дальше. Мы забыли об упражнениях.
Борьба с цыганами продолжалась, и теперь в бой вступил сам сэр Вильям. Миссис Линкрофт выглядела очень смущенной, Нэйпир — тоже, и я начинала верить, что цыганка действительно угрожает им чем-то, если они не отстоят для ее соплеменников кусок земли в Ловат-Стейси.
А потом пришел этот день.
Я сидела в своем любимом садике, когда миссис Линкрофт вкатила сэра Вильяма. Я заторопилась уходить, но он задержал меня и попросил остаться поговорить немного о музыке.
И я снова уселась, а миссис Линкрофт осталась стоять. Он начал с комплимента: ему очень понравилось, как я играла в последний раз. Правда, случается заснуть во время игры, но это означает только то, что музыка его успокаивает и действует благотворно на здоровье. Он считает мою игру высококлассной.
Так мы мирно беседовали, как вдруг я почувствовала, что кто-то вошел во дворик. Это была Сирена, цыганка.
В ту же минуту ее увидела и миссис Линкрофт. Она тихо вскрикнула и спросила:
— А ты что здесь делаешь?
— Пришла повидать сэра Вильяма. Как поживаете, сэр Вильям? Добраться до вас нелегко, да только теперь-то я тут, и с этим уж ничего не поделаешь, верно ведь?
— Чего хочет эта женщина? — спросил сэр Вильям.
— Вы знаете, кто она? — прошептала миссис Линкрофт.
Я поднялась и хотела уйти, но цыганка завопила:
— Нет, и ты уж останься, мэм. Хочу, чтоб ты это тоже слыхала, у меня на то есть свои причины.
Я вопросительно взглянула на миссис Линкрофт, та кивнула, и я снова села. Лицо сэра Вильяма стало принимать угрожающе багровый оттенок.
— Ну, сэр, может, вы прекратите гнать нас с этой земли?
— Нет, вы уйдете, — ответил сэр Вильям резко. — Вы уйдете отсюда к завтрашнему вечеру, или я напущу на вас полицию.
— Не думаю, что вы это сделаете, — заявила Сирена нагло. Она стояла, руки в боки, ноги слегка расставлены, голова откинута. — Факт, что пожалеете, коль не перестанете нас гнать.
— Извините, — запротестовал он, — это шантаж?
— Ах ты… старый козел! Кто бы блеял о шантаже, да только не ты! Чтоб мне сгореть, ежели ты хоть на крошку лучше всех остальных.
Миссис Линкрофт поднялась.
— Я не могу допустить, чтобы сэр Вильям огорчался.
— Не можешь? Да тебе и самой не больно-то хочется огорчаться. Только уж либо ты сделаешь, что прошу, либо тебе все же придется огорчиться. О, я знаю, что я бедна. Я знаю, что не могу жить в этом вашем дворце, но у меня есть такое же право жить там, где я пожелаю, как и у любого другого… а ежели вздумаете мне мешать, то сильно пожалеете… вы оба.
Миссис Линкрофт посмотрела на меня.
— Я увезу сэра Вильяма, — сказала она.
Я поднялась, но цыганка снова знаком остановила меня.
— Так вы не отмените свой запрет? — продолжала она.
— Нет, — заявил сэр Вильям. — Вы уберетесь еще до конца недели. Я поклялся, что на моей земле не будет цыган, и я выполню свое обещание.
— Даю вам последний шанс.
— Можешь оставить его при себе.
— Ну, ладно. Сам напросился. Пожалуй, тебе не понравится то, что я скажу. Тут у вас моя девочка живет, Аллегра, твоя внучка…
— К сожалению, да, — сказал сэр Вильям. — Мы присматривали за ребенком. Здесь у нее есть крыша над головой. На этом наши обязанности исчерпываются.
— Ну, да… а Нэйпир считается ее отцом. Это всех устраивает, верно? Так вот что я тебе скажу и что тебе, как пить дать, не понравится. Один из твоих сыновей был отцом моего ребенка, да только не Нэп. Да-да, это был твой драгоценный Бью… которому ты все памятники строишь.
— Не верю, — закричал сэр Вильям.
— А я знала, что ты не поверишь. Да только мне-то уж точно известно, кто отец моего ребенка.
— Ложь, — простонал сэр Вильям. — Все ложь.
— Не слушайте эту женщину, — сказала миссис Линкрофт, поднимаясь и берясь руками за колеса кресла.
— Ну да, послушайте лучше эту женщину, — передразнила цыганка. — Она расскажет все, что тебе хочется знать. Она так и будет талдычить “да, да, да…”, как она всю жизнь талдычила, — Сирена наклонилась слегка и подмигнула. — Ага, прямо с самого начала… когда бедненькая леди Стейси еще была живехонька. А отчего она покончила с собой, ты как думаешь-то? Потому что ее сыночка случайно застрелил его брат? Потому, что она потеряла своего мальчика? Как бы не так! То есть, оно, конечно, так, да только отчасти. Больше из-за того, что ее муж и не думал утешать ее в горе. Она прознала, что ему куда интереснее утешать ее хорошенькую компаньоночку.
— Замолчи! — закричала миссис Линкрофт. — Замолчи немедленно!
— Замолчи! Замолчи! — передразнила цыганка и повернулась ко мне. — Некоторым страх как не нравится правда. А ты можешь их за это винить? Я не могу. Ведь правда — штука несладкая. Бедный старина Нэп! Из него сделали мальчика для битья. Он ведь пристрелил своего брата, и так легко обвинить его во всем прочем. Ежели б я тогда объявила, что отец моего ребенка — Бью, меня б выгнали. Никто б мне не поверил. Вот я и указала на Нэпа. Тогда мне все чудненько поверили и решили ребеночка признать, а я на это пошла ради ребенка. Солгала… потому что знала: это единственное средство обеспечить ей дом. А когда леди Стейси застрелилась и оставила записочку, почему она это сделала… не только потому, что потеряла своего красивого мальчика, но и потому, что муж изменял ей в собственном доме… в этом тоже обвинили Нэпа и прогнали прочь. И тогда все стало просто! Один злодей вместо троих.
— Ты огорчаешь сэра Вильяма, — сказала миссис Линкрофт.
— Да и пусть поогорчается. Пусть выйдет из-за спины Нэпа, не прячется за него, пусть больше не врет себе, что он неповинен в самоубийстве жены. И не забудь… ежели цыган прогонят, так про это все узнают, а не только мадам музыкантша.
Миссис Линкрофт беспомощно посмотрела на меня.
— Я должна отвезти сэра Вильяма в дом, — сказала она. — Наверное, нужно позвать доктора. Пожалуйста, позаботьтесь об этом, миссис Верлен.
Я спустилась в конюшню, потому что знала: в это время Нэйпир приходит сюда.
— Должна сообщить вам нечто важное. Но не здесь, — быстро проговорила я, едва он вошел.
— А где? — спросил он.
— В роще. Я пойду туда сейчас же и подожду.
Он кивнул. Без лишних слов он понял, что это действительно важно.
Я пошла через сад в рощу. Мне необходимо было поговорить с ним о том, что услышала в садике. Но даже в этот ясный солнечный день, идя по лугу, я чувствовала, как за мной следят чьи-то неотступные глаза. Я не могла отделаться от ощущения, что за каждым моим действием наблюдают и кто-то ждет случая расправиться со мной. Я не погибла в пламени. Но остается множество других способов. Я прямо кожей чувствовала, что этот некто, наблюдающий за мной, намеревающийся меня уничтожить, виновен в смерти Эдит и Ромы.
Я не была осторожна, но зато много узнала, а то, что услышала сегодня утром, доставило мне радость. И не могла дождаться, когда смогу рассказать Нэйпиру о признании цыганки.
Я ждала в роще, около развалин. Здесь тоже когда-то бушевал пожар, как и в домике. Первый из двух пожаров. Я прислонилась к стене и прислушалась. Шаги в лесу… Нет, все-таки глупо я поступила, придя сюда одна. Неизвестно, что может случиться в этой роще, в этой богом забытой роще, в которую нормальные люди не ходят, потому что боятся привидений.
Но Нэйпир не должен появиться так быстро!
Я оглянулась в тревоге. Хруст сухих веток заставил меня вздрогнуть. На миг показалось, что где-то там… среди деревьев… я вижу чьи-то чужие внимательные глаза. Кто-то спрашивает себя: “Что она делает здесь? Может, пора?”
Меня охватила паника. Я позвала: “Нэйпир, это ты?” Никто не ответил. Только шорох листьев… и опять хруст веток, будто под ногами.
Навстречу шел Нэйпир.
— Как я рада видеть тебя!
Я протянула ему руки, и он с нежностью взял их в свои.
— Только что узнала правду об Аллегре, — сказала я ему. — Ее мать прокричала все прямо в лицо сэру Вильяму. Мне нужно было видеть тебя… Очень нужно…
Он переспросил:
— Правду… об Аллегре?
— Да, что настоящий ее отец Бью.
— Она так и сказала?
— Да. Прямо во дворе, совсем недавно. Он пригрозил прогнать цыган, вот она и явилась к нему с заявлением, что отцом Аллегры является их драгоценный Бью, а тебя она обвинила только потому, что тогда не поверили бы правде и прогнали ее с ребенком со двора.
Он молчал, и я продолжала:
— И ты допустил, чтобы в эту ложь поверили!
— Я убил его, — сказал он, — и решил для себя, что это будет чем-то вроде искупительной жертвы. Даже мысль о том, что его связь с цыганкой может быть предана огласке, была бы ему ненавистна. Он всегда так дорожил высоким мнением о себе.
Нэйпир все еще держал мои руки, а я смотрела ему в лицо и улыбалась.
— Я все равно уезжал, — продолжал он, — и это уже не имело никакого значения. Еще одним проступком больше, одним меньше…
— И твоя мать… ведь она покончила с собой, когда обнаружила, что твой отец и миссис Линкрофт — любовники, а не только из-за смерти Бью.
— Все уже в прошлом, — сказал он.
— Нет! — воскликнула я с горячностью. — Нет, потому что прошлое оказывает свое влияние на будущее и на настоящее.
— Ну, тебе это как никому другому хорошо известно.
Я опустила глаза, почувствовав вдруг в эту минуту, что Пьетро почти совсем удалился от меня.
— Нэйпир, ты глупец, — заявила я.
— Неужели тебе понадобилось так много времени, чтобы уяснить это?
— Ты неисправимый глупец. Зачем ты позволил обвинить себя?
— Я убил его, — повторил он. — Если бы ты видела его… то полюбила, как и все остальные.
— И все-таки он не был совершенством.
— Он был молод, мужествен… полон жизненного огня.
— И поэтому соблазнил юную цыганку.
— Жизненная сила не мешала ему оставаться порядочным. Если бы он остался жив, то никогда не отказался от нее. Он просто поместил бы ее куда-нибудь и присматривал, держа втайне ото всех. В тот злосчастный день… как я проклинал себя, ка