Я подобрала халат с пола, Себастиан накинул его мне на плечи, но ремень потерялся. Так я и пошла через гостиную и кухню прочь от бассейна. В кухне был Деннис. Себастиан велел ему сидеть там. Он вопросительно посмотрел на меня, но я только покачала головой и продолжила путь наверх, в комнату Себастиана.
Охране нельзя было заходить в дом без особых распоряжений. Камер наблюдения внутри тоже не было – так решил отец Себастиана. По понятным причинам: он не хотел, чтобы происходящее в доме оказалось на пленке, потому что всегда есть риск, что видео попадет в чужие руки и станет поводом для шантажа.
В комнате Себастиана я надела его майку и трусы и пошла в ванную сушить волосы. Пульс у меня был учащенный, но я была в полном сознании, несмотря на наркотики. Я нюхнула только одну дорожку, да и то слишком быстро, я не знала, как нужно. Но больше никакой наркоты на сегодня. Только алкоголь. Когда пульс успокоится. Я зажмурилась и направила струю горячего воздуха на голову. Возвращаться назад я не спешила. С закрытыми глазами я сделала вдох носом и выдох ртом, чтобы успокоиться. Выключив музыку, я услышала голоса. Парни и девушка. Музыка стихла.
Спустившись в кухню, я увидела двух охранников. Они держали Самира за руки. Деннис стоял у стены с разбитым носом. Картина за его спиной покосилась. Вид у него был удивленный.
– Отпустите меня.
Самир был неподвижен. Видно было, что он старается изобразить трезвого. Говорил он тихо, но четко. Один из охранников вопросительно посмотрел на Себастиана, тот кивнул.
– Тебе пора домой, – сказал охранник Самиру.
– Я и сам тут не останусь ни за какие коврижки.
Себастиан повернулся лицом ко мне и спиной к Самиру и сказал:
– Проследите, чтобы второй не залил кровью всю кухню. Ему тоже пора домой.
И в этот момент Самир посмотрел мне прямо в глаза. Одними губами он произнес что-то вроде «Пойдем со мной». И это предназначалось только мне. Он хочет, чтобы я пошла с ним? Или мне показалось? Может, он говорил на другом языке? Арабском? Фарси? Я не помнила, какой язык у Самира родной. Мне было наплевать.
Конечно, я понимала, что нравлюсь Самиру. Он мне тоже нравился. Но тут в доме Себастиана он вдруг превратился в защитника моральных устоев, причем нетрезвого. И он явно поставил своей задачей увести меня из этого дома греха. Рыцарь в сияющих доспехах. Какое жалкое зрелище. Самир был жалок. Я хотела, чтобы он ушел. Чтобы перестал смотреть на меня этим я-отношусь-к-жизни-серьезно-взглядом и свалил. Я не просила меня спасать. Мне не нужна его защита. Я не беспомощная принцесса, выбравшая не того принца. Парень из нашей школы потянул Себастиана за руку.
– Но я… – сказал он, – как я…
– Не волнуйся, – успокоил его Себастиан. – У нас есть запасы.
Себастиан взял меня за руку. Мы пошли обратно к бассейну. Снова заиграла музыка. Ничего серьезного не произошло. Денниса выставили. Самира тоже. Себастиан погладил меня по голове. Я втянула носом его запах, свежий, желанный. Я обожала его запах. Обожала быть с ним рядом. Мне было с ним весело. Нам все время было весело. Зачем этого стыдиться?
– Не бывает хорошей вечеринки без драки, – прошептал Себастиан. – А теперь давай веселиться.
20
Выходные после вечеринки прошли быстро. В субботу мы с Себастианом, Лаббе и Амандой поехали в центр. В воскресенье мы и с родителями и Линой ужинали в ресторане с дедушкой. Мама была зла на меня за то, что я постоянно зевала. Папа был зол, потому что мы были с дедушкой в ресторане. Я не думала о Самире. Во всяком случае, почти не думала. В понедельник Себастиан высадил меня перед школой. У него были «дела». Я не стала расспрашивать. Тогда у меня не было повода для беспокойства.
После ланча у меня была дыра в расписании. Аманда болела, Себастиан не брал трубку. Я решила скоротать время в библиотеке. Там было немноголюдно с тех пор, как они ввели ограничение на интернет-трафик. Но помимо меня сегодня там была Эви из параллельного класса. Эви с маленьким носиком носила цветастые юбки и туфли с носками. Она предпочитала модель «балерина».
Эви выиграла конкурс на лучший рассказ, несмотря на то, что ходила только во второй класс гимназии, который проводил благотворительный фонд. Рассказ был о ее брате-инвалиде, и все решили, что у нее действительно есть брат. Говорят, что поэтому ей и присудили победу. А потом выяснилось, что у Эви нет брата, только сестра, причем здоровая. И многие на нее разозлили, сказались, что она их обманула. Никто не хотел признавать, что это только придало рассказу популярности.
На диванах сидели две девушки, недавно поступившие в нашу гимназию. Они листали глянцевые журналы, ели сладости из пакетика и болтали. Болтали они достаточно громко, чтобы можно было уловить суть разговора. И постоянно вставляли в разговор модные словечки. Сейчас все первогодки так разговаривают.
Мы с Амандой тоже придумывали наши собственные словечки, когда были моложе. Но эти превосходили по глупости все слышанное мной ранее. Это было больше похоже на язык разбойников из книги про Пеппи Длинныйчулок.
– Слышь… я ваще не догоняю… хочет он встречаться или нет, это просто трэш!
Другая кивнула, не отрываясь от журнала:
– Совсем псих.
На английском мы пару дней назад говорили о тесте Бехдель, с помощью которого можно было определить, феминистский фильм или нет. Тест включал в себя три вопроса: есть ли в фильме две женщины, чьи имена нам известны, говорят ли они друг с другом (в отсутствие мужчин) и обсуждают ли что-то, помимо мужчин?
Учитель привел в пример массу фильмов, которые мы все видели, и нам нужно было определить, соответствуют они этим критериям или нет. Разумеется, нет, и мы притворились, что даже не подозревали об этом, чтобы его не разочаровывать. Конечно, мы, как и он, были расстроены этим обстоятельством и считали, что женщины заслуживают лучшего, но, если говорить по правде, девушки постоянно говорят о парнях. Даже мама со своими подружками постоянно треплются о своих мужьях (безнадежных неудачниках). Их хлебом не корми – дай только потрепаться. Девушки в клубах дебатов, члены ассоциации «Молодые экономисты», начинающие актрисы с французскими пьесами и планами объездить на поезде всю Европу, были не лучше этих девиц на диване. Им тоже нравилось обсуждать парней. Своих парней, чужих парней, парней, которых они хотели заполучить, парней, от которых они хотели избавиться. Все время парней. Так что все эти фильмы вполне соответствуют реальности, и нечего пенять на зеркало, если рожа крива.
Самир так сильно толкнул дверь, что она стукнулась о стеллаж с брошюрами об образовании в Королевском техническом университете, юридическом факультете Упсальского университета и математике в вечерней школе. У Самира были непропорционально длинные ноги, которые все время были как бы впереди него. Перед стойкой библиотекаря он резко остановился и выдернул наушники из ушей. Он все делал резко, из него буквально била энергия. Он всегда на шаг впереди остальных, всегда соображал быстрее других. Но сегодня у одноклассника был нервозный вид. Судя по всему, что-то его беспокоило. Я не успела притвориться, что занята чтением, и когда он меня увидел, было уже поздно. Самир буквально подлетел ко мне.
– Можно присесть?
Я отвела глаза.
– Слышь… – одна из девушек шепнула другой, но так громко, что нам с Самиром все равно было слышно, – у тебя есть с собой тампаксы? – Она смущенно хихикнула. – Я забыла косметичку дома, а у меня «эти дни».
У меня были с собой тампоны. Я могла бы просто пересесть к ним и завести разговор, забыв про Самира. Он бы не отважился перебить женский разговор про тампоны. Это для него слишком. Кстати, интересно, разговор о месячных отвечает критериям Бехдель? Да стопудово.
Только считается ли такой разговор феминистическим, если называть тампоны тампаксами, а месячные «этими днями»?
– Майя?
Самир пытался встретиться со мной глазами.
– Справок не даю. Спроси у библиотекаря.
Он занервничал еще больше.
– О чем? О чем спросить?
– Я здесь не распоряжаюсь. Можешь присесть, но тогда я уйду.
Самир смутился. Потом взмахнул руками и прокашлялся.
– Не уходи. Я только хотел попросить прощения. За то, что случилось в пятницу. Я наговорил глупостей. Я был пьян. Сам не знал, что я делаю.
Девушки на диване умолкли. Они делали вид, что изучают статью в журнале, но на самом деле жадно глотали каждое слово.
– Пьян? Да неужели? – с иронией произнесла я.
Самир наклонился вперед.
– Мне не стоило приходить на эту вечеринку и не стоило говорить тебе все это. Это Себастиана я не выношу, а не тебя. Против тебя я ничего не имею…
– Ты хоть помнишь, что ты мне сказал.
– К сожалению, да, – кивнул Самир.
Челка упала ему на глаза. Вид у него был виноватый. Был ли Самир привлекательным? Разумеется. Знал ли он об этом? Конечно, знал. И умел делать виноватый вид, когда это было необходимо. Я уже не раз видела этот виноватый взгляд. Но на этот раз в нем была искренность. Судя по всему, он действительно был расстроен произошедшим на вечеринке. И алкоголь тут ни при чем.
Я словно видела Самира с новой стороны. Обычно он был такой хладнокровный, демонстрировал полное отсутствие интереса ко мне и Аманде и тому, чем мы занимаемся после школы. Он тусил с Лаббе, но редко посещал вечеринки, никогда не спрашивал, чем мы занимались на выходных. Мне казалось, что Самир считает нас нелепыми. К сожалению, мы никогда не говорили с ним ни о чем, кроме школы. И вот, наконец, когда нам представился такой случай, мы обсуждаем Себастиана.
Снова эти разговоры о парнях. Все обсуждают парней. Даже парни. При этой мысли я невольно улыбнулась. Просто не могла сдержаться. Я поняла, что хочу говорить с ним, но не о Себастиане, а обо мне. Себастиан улыбнулся в ответ. Не своей обычной ироничной улыбкой, а искренней. На лице у него было написано облегчение.
Из динамиков раздался звонок, девицы собрали свои вещички и побежали на урок. Самир подвинул кресло и сел напротив меня. Сделал губы трубочкой и пропищал, подражая девицам: